– Что я должна была заметить? Он включил верхний свет и приблизил к ней свое лицо.

– Ой! Надо же, а я только сейчас увидела... Слушай, ты ведьмак, да?

Нил ссутулился, подражая позе гориллы, с силой зажмурился и замогильным голосом провещал:

– Поднимите мне веки!

– Нет уж, постой так секундочку... Все, Теперь можешь открыть.

Он послушно открыл глаза – и увидел в ее руке два красивых буклета с фотографией улыбающегося лыжника на заснеженном горном склоне.

– Что это?

– Второй подарочек. Путевки. На каникулы в Теберду махнем. Годится?

– Годится. А Теберда – это где?.. В начале второго они вышли на заснеженный, безлюдный и сверкающий праздничными огнями Суворовский, в обнимку дошли до Невского и закружились в вальсе прямо посреди пустой проезжей части. К ним подходили веселые люди, поздравляли, посыпали конфетти, угощали вином. Потом Линда стала доставать из сумки бенгальские огни, хлопушки, петарды, и они устроили фейерверк. Потом они увязались за какой-то особенно веселой компанией и долго шагали неизвестно куда, распевая всякие песни, народные и инородные. Потом катались по ночному городу на сером техническом трамвае, а утро встретили в теплой, тесной дворницкой в обществе растрепанного и очень пьяного бородатого субъекта, уверявшего, что он – знаменитый художник-обструкционист и внучатый племянник выдающегося белогвардейского писателя Мекрежовского.

– Подумаешь, Мекрежовский! – морщила носик подвыпившая Линда. – Зато у меня муж – великий колдун и маг!

– Этот, что ли? – смеялся обструкционист, тыкая пальцем в Нила. – А чем докажешь?

– У-у-у! – завыл, поднимаясь, Нил. – Зри, простец, и дивись деяниям посвященных! Тыгыдым-шы-гыдым-быгыдым...

Делая отвлекающие пассы одной рукой, другой он незаметно придвинул к себе сумку, беззвучно расстегнул и достал прихваченную из дома бутылку «Наурского», каковую и продемонстрировал слегка загипнотизированному обструкционисту.

– Вот это я понимаю, вот это магия! – восхищенно бормотал тот. – А закусь тоже могешь?

Такого веселого Нового года у Нила еще не было. Порадовало и то, что его ослабленная гепатитом печень вполне выдерживает умеренные, по российским стандартам, нагрузки (бутылка игристого, стакан десертного и несколько основательных глотков водки прямо из горлышка), и, стало быть, в рекомендованном врачами полном воздержании смысла нет.

Зато скоро открылся основной смысл подаренных Линдой дымчатых очков. Пятого января вернулись Ринго с Катей. Привез их какой-то незнакомый Нилу пижон в клетчатом пальто и роскошной пыжиковой шапке. Нил был отправлен в булочную, Линда с Катей принялись хлопотать на кухне с привезенными деликатесами, а пижон уединился с Ринго в комнате, куда принесли какие-то пакеты. Когда Нил возвратился с двумя буханками теплого хлеба, незнакомца уже не было, а Ринго с довольным видом перебирал толстую пачку денег.

– Нехило, – откомментировал Нил, плюхнувшись на стул перед тарелкой с дымящейся яичницей, приправленной ароматной аджикой. – С пользой прокатились.

– Не без того. Кстати, процентов пять твои.

– Откуда?

– Помнишь диски «леченые»?

– Помню. Продали, что ли?

– Не совсем. Поменяли. Там, на юге, мастера есть, такие джинсы ваяют – от фирменных не отличишь, шовчики грамотные, все лейблы на местах. Взяли оптом по три-ноль, Толяну сдали по шестере, а он их по стольнику загонит. Вот и вся тебе высшая математика.

– Здорово! Так это и был тот самый знаменитый Толян?

– Он самый. Партнер проверенный. Ну что, сейчас свой четвертной примешь или?..

– Подожду, когда подрастет. – Нил усмехнулся.

– И правильно. Может, и сам садовником поработать хочешь?

– Так ведь... это... – Нил смутился и долго подбирал слова. – Это смотря, что делать надо. Покупать-продавать я не умею, мента изображать – тоже.

– Это и не обязательно. Вариантов много, выбирай любой... Красивые у тебя очки.

– Линда подарила, – с гордостью сказал Нил.

– Линда, она девочка умная... Торопишься куда-нибудь?

– Не особенно. К экзаменам вот готовиться надо. А ты что предлагаешь?

– Пулечку расписать не желаешь?

– Да я почти не умею. В больнице чуть-чуть поднатаскался – и все.

– Но правила-то знаешь?

– Правила знаю.

– Это главное. Остальное придет с практикой. После завтрака Линда умчалась в университет сдавать хвосты, Ринго достал новенькую колоду карт, а Катя принялась расчерчивать пулю на троих. Обговорили условия, сдали карты. В первом же розыгрыше Нил опозорился, наиграв бланкового короля Кате, объявившей шесть пик, и тем самым спасши ее от верного подсада. Во втором он сам объявил шестерик, имея на руках гарантированные восемь взяток.

– Чайник – это страшная сила, – ворчал Ринго. – Запомни хотя бы, что в колоде четыре туза, а в каждой масти по восемь карт. И будь, пожалуйста, повнимательней.

Нил пытался, по мере сил, внять его рекомендациям и вскоре обнаружил странную вещь. На рубашках довольно отчетливо проступали нанесенные тонкой черной линией значения каждой карты. У Ринго, сидящего напротив и державшего веером разложенные по мастям карты, он увидел пять пик с тузом. Катя сидела боком, и ее карт он не видел.

– Шесть пик, – сказал Ринго.