– Еще чего! – Ляля надула губки. – Растрястись можно и по-другому.

– Как именно? – с усмешкой поинтересовался он.

– Пойдем наверх – покажу...

Ляля Александрова поостереглась вписывать своего нового бойфренда на родительскую дачу на все зимние каникулы – лишние сплетни были ей ни к чему, во всем нужна мера. С другой стороны, государство подарило студенчеству почти три недели законного безделья, и не использовать их по максимуму было глупо. Над этой проблемой она думала недолго, и за интересную сумму в пять рублей восемьдесят копеек Нил получил в полное свое распоряжение двухместный номер в непростом пансионате, расположенном в десяти минутах ленивой ходьбы от казенной дачи Александровых.

Однако обстоятельства оказываются сильнее самых хитроумных планов. Ни на первый, ни на второй, ни на третий день Ляля в окрестностях пансионата не появилась. По три-четыре раза на дню Нил проходил мимо дачи, но окна ее были темны, а тропка, ведущая к воротцам, занесена снегом. Городского же Лялиного телефона Нил не знал – как-то не удосужился спросить.

Между тем, вокруг бурлила молодая каникулярная жизнь с ее увеселительными прогулками, танцульками, попойками и мимолетными романами.

Оными последними Нил был сыт по горло и предпочитал коротать время в сугубо мужской компании, за картишками или бильярдом. Но и там все разговоры крутились вокруг баб. Оценивали стати, хвастали победами, делились наблюдениями, заключали пари. Нил отмалчивался, отмечая про себя, что практический опыт его прыщавых собеседников едва ли превосходят их осведомленность в тонкостях китайской каллиграфии. А девы, будто сговорившись, выделяли из круга молодых людей именно Нила, и взгляды их были весьма недвусмысленны...

У нее было редкое, мифологическое имя – Мойра. Ее густые кудри отливали ненатуральным фиолетовым цветом, зубы и ноги отличались неправдоподобной длиной, величина выкаченных зеленых глазищ раза в два с половиной превышала среднестатистическую, а амплитуда и тембр голосовых модуляций были вовсе нечеловеческими. Возможно, ничего бы между ними и не случилось, если бы у Нила не закончились вечером сигареты, а дорога в буфет не лежала бы через холл, где разворачивалось очередное цветомузыкальное действо и как раз объявили белый танец. Первой к вжавшемуся в стенку Нилу подлетело это двухметровое чудо в обтягивающем брючном костюме, алом и пупырчатом. Дама была настолько экзотична, что Нил проникся, протанцевал с ней четыре танца подряд, потом увел в буфет и угостил мороженым. Потом был его номер, шампанское при свечах и ночка, в течение которой пылкая Мойра умудрилась сломать кровать, уронить тумбочку, разбить головой стакан, визгом перебудить весь этаж и довести Нила до судорожного смеха с икотой.

Завтрак они благополучно проспали и еле-еле пробудились к обеду. В столовой Мойра всячески демонстрировала близость к Нилу – заправляла салфетку ему за воротник, дула на обжигающий рассольник, перекладывала на его тарелку свой салат и куриный шницель. Нил забавлялся, глядя на нее, а когда она уронила на себя кусок кремового торта и посадила на брюки заметное пятно, галантно сопроводил Мойру до туалета, а сам остался поджидать ее в вестибюле, сунув в рот сигарету. Но тут из женской комнаты донесся такой истошный визг, что зажженная спичка выпала у него из рук. Он едва успел развернуться и поймать в свои объятия растрепанную Лялю, сжимавшую в руке туфлю на толстой платформе. За ней с искаженным лицом мчалась Мойра, выставив вперед острые фиолетовые коготки и свободной рукой прикрывая глаз. Нил закрыл дрожащую Лялю своим телом. Когти замерли в сантиметре от его лица.

– Опомнись! – гаркнул Нил.

– А она первая начала! – плаксиво, как детсадовка, прогундосила Мойра. – Я захожу, а она меня туфлей в глаз! Как только дотянулась, сучка мелкая!

– Сама ты сучка, дылда! – задорно выкрикнула Ляля из-за плеча Нила. – Я тебя отучу мужиков чужих уводить!

– Так это ты из-за меня, что ли? Это я виноват, не она. Ждал тебя почти неделю, вот и решил, что ты нашла новое увлечение...

– И полез на эту каланчу лупоглазую!

– Заткнись, насекомое! – взвизгнула Мойра и через голову Нила попыталась схватить Лялю за волосы.

– Тихо, тихо, девочки... – миролюбиво начал Нил.

– Или я, или она! – в унисон крикнули обе и сконфуженно замолчали.

– Ну, я прямо не знаю... – Нил задумался. – Ситуация, однако. Не втроем же нам отдыхать, в самом деле.

Ляля и Мойра дружно сделали по шагу в сторону и смерили друг друга долгим, изучающим взглядом.

– А что? – медленно проговорила Ляля. – Такого я еще не пробовала.

– Я тоже, – призналась Мойра. – Может, прямо сейчас и начнем? Нил вздохнул.

– Сначала надо бы тебе лед к глазу приложив, А то будешь Мойра бланшированная...

Она же первая и спеклась, не сдюжив комбинации мандаринового ликера и взрывного эротизма, а Ляля Александрова, накидывая потом на плечи халат, предложила Нилу:

– Пойдем, кофейку тяпнем, мне все равно сваливать через час, с первой электричкой.

– Зачем так рано?

– Надо было еще вчера. Я ведь попрощаться заезжала. Отца на замминистра двинули, мы переезжаем в Москву.

– Грустно, – сказал Нил, не кривя душой.

– Не надо песен. Уж ты-то безутешным не останешься.

– А как же с учебой?