Огневая стена не движется до поры до времени. Неожиданно правый ее фланг стал загибаться, вытягиваясь в сторону 95,6.

– Астахова!
– кричу в трубку.
– Астахова! Оглохли, что ли?

– Я у телефона, товарищ Первый, - прохрипел майор.
– Немцы в ста метрах от КП. Ввожу резерв...

– Держись!
– Поворачиваюсь к связисту: - Соединяй с Черновым.

Паренек, передергивая худыми лопатками, неистово вращает ручку полевого телефона.

– Обрыв?
– нетерпеливо спрашиваю я.

Связист бледнеет.

Напротив меня у рации возится Ашот. Пилотка сбита набок. Докладывает:

– Чернов на радио.

– Два хозяйства срочно двигай на кордон. С шумом двигай, сейчас же.

– Принято.

Секунд через тридцать - сорок ожила лесная опушка от НП до самого болотца. Теперь бой шел от правого до левого фланга, втянув в себя почти все силы полка. И Шалагинов в эту минуту не сдержался:

– Разрешите напролом! Зачем к Пруту? Я отсюда достану кордон.

– Замолчи!

Три часа утра. На горизонте едва заметна предрассветная полоска. Неожиданно бой стал перемещаться правее отметки 95,6. Прорвались?

Сжимая телефонную трубку, кричу:

– Астахов! Астахов!

Тишина.

– Астахов!

Отвечают издалека, голос незнакомый.

– Майор Астахов убит на КП, докладывает адъютант батальона.

– Принимай на себя командование!

– Нам помощь нужна - срочная. Их тут прорва. Лезут, лезут...

– Без паники, сейчас будет поддержка!
– Положил трубку.
– Ашот, бери разведчиков и немедленно восстанови положение!

Он здоровой рукой сжал автомат и выскочил из НП.

Далеко-далеко, на участках генерала Епифанова, начали глухо рваться снаряды.

Выбегаю из НП. Перегретый воздух стискивает виски. Вслушиваюсь. Бой идет по всему фронту, острием своим максимально приблизившись к отметке 95,6. Прошло минут пять, не больше, и там, над самым пиком, перестук автоматов - это Ашот. И едва слышимое "ура"...

Чернов наступал: ярко-зеленые вспышки медленно двигались в направлении кордона. Молодец!

Танки! Сейчас важнее всего они - чтобы и снарядами и гулом моторов... И всю артиллерию - в самую середку кордона фугасными, шрапнелью.

Я бросился к радисту:

– Связывай, быстро, с артиллеристами!

– Они у приемника.
– Радист уступил мне место у аппарата.

– Все стволы - на кордон!
– приказываю я.

– Жарим беглым!

– Молодцы!

Посылаю в просыпающееся небо две красные ракеты. Их брызги алыми серьгами падают на кордон.

Кто-то каской по моей голове - бах!

– Ошалел, что ли!
– крикнул на Касима, он не отставал от меня ни на шаг.

– Башка хранить хочу!

Рядом шмякнулась мина - упали вдвоем в обнимку. Пучок металла резанул над нашими головами воздух и впился в ствол мощного дуба.

Запахло огуречным рассолом.

– Тан-ки-сты-ы!

Стою будто босой на раскаленной плите. Лишь бы не заорать!..

И вот наконец-то доносится танковый грохот. Слышу, как рвутся прямо над кордоном бризантные снаряды. Спасибо, танкист, не подвел!

Зовут на НП, к армейской рации.

Генерал Валович, услышав мой голос, накинулся:

– Почему покинул НП?

– Прошу помощи с неба. Дайте штурмовую!

– Замечай время. Сейчас три часа двадцать две минуты. В три пятьдесят будут. Цель?

– Прямо на кордон. Мы южнее на километр.

– Держись... Жди, обозначь себя сигналами.

Сел, устало закурил, затянулся - закружилась голова. Швырнул папироску и встретился глазами с замполитом. Он был в прежнем положении - тревожно ожидающего. А Шалагинов даже вроде бы осунулся от нетерпения. Но молчит.

– Ну, капитан, время. Роту Платонова оставьте на месте, а остальных всех гамузом - на машины, на машины.

– Есть!

Шалагинов не вышел, а вылетел из НП. Уже на площадочке раздавался его зычный голос:

– Командиры рот, ко мне!

– Леонид Сергеевич, давай! Вам на дорогу всего пятнадцать минут. И оттуда, с места, жду открытым текстом и чтобы твой голос: "Константин, мы на месте".
– Я обнял его и оттолкнул от себя.

На НП появился Платонов.

– Андрей, бегом с ротой к высоте девяносто пять и шесть десятых. Замри в укромном местечке. Как только пробомбят наши - на кордон, в атаку!