— Вы по-прежнему продолжаете считать, что мы поступаем благоразумно, отказываясь от совместной жизни?

— Да, я так думаю…

— Я тоже полагаю, что мы не созданы друг для друга.

— Совершенно с вами согласен.

— Я в полной мере признаю все ваши высокие качества, мистер Стенфорт…

— Я по достоинству ценю все ваши качества…

— Можно уважать друг друга и не любить. Уважение — еще не любовь. Оно не в силах сгладить столь резкое различие характеров.

— Золотые слова…

— Понятно… если б мы любили друг друга…

— Все сложилось бы по-иному.

— Но мы не любим друг друга…

— В этом не может быть сомнения…

— К сожалению, это так.

— Мы поженились, не зная хорошо друг друга, и нам пришлось испытать кое-какие разочарования… Ах, если б нам было дано оказать друг другу услугу, способную поразить воображение… дело, возможно, сложилось бы совсем иначе…

— К сожалению, нам это-не было дано.

— Вам не пришлось пожертвовать своим состоянием, чтобы спасти меня от разорения…

— Я сделала бы это, мистер Стенфорт. Зато и вам не представилось случая спасти мне жизнь, рискуя вашей собственной.

— Я бы ни минуты не колебался, миссис Аркадия…

— Убеждена в этом… Но случай не представился. Чужими были мы друг другу, чужими и остались.

— До слез правильно…

— Нам казалось, что у нас одинаковые вкусы… по крайней мере во всем, касающемся путешествий.

— И мы ни разу не могли решить, куда именно ехать.

— Да. Когда мне хотелось ехать на юг, вас тянуло на север.

— И когда мое желание было направиться на восток, вы стремились на запад.

— История с болидом переполнила чашу…

— Переполнила.

— Ведь вы по-прежнему на стороне Дина Форсайта?

— Разумеется.

— И отправляетесь в Японию, чтобы присутствовать при падении метеора?

— Да, это так…

— А я, подчиняясь мнению доктора Сиднея Гьюдельсона, решила…

— Отправиться в Патагонию…

— Примирение становится невозможным.

— Невозможным…

— И нам остается только одно…

— Да, только одно.

— Отправиться к судье, сударь…

— Я следую за вами, сударыня.

Оба, держась на одной линии в трех шагах друг от друга, двинулись к дому мистера Джона Прота. За ними, на почтительном расстоянии, следовала горничная Берта.

Старуха. Кэт встретила их на пороге.

— Мистер Прот у себя? — в один голос спросили мистер и миссис Стенфорт.

— Его нет дома, — ответила Кэт.

Лица обоих посетителей одинаково вытянулись.

— Он надолго отлучился? — спросил мистер Стенфорт.

— Вернется к обеду, — произнесла Кэт.

— В котором часу он обедает?

— В час.

— Мы зайдем в час, — снова в один голос заявили мистер и миссис Стенфорт, удаляясь.

Дойдя до середины площади, которую все еще загромождал шар Уолтера Брагга, они на мгновение приостановились.

— У нас пропадает два часа, — заметила миссис Аркадия Стенфорт.

— Два с четвертью, — поправил ее мистер Сэт Стенфорт.

— Угодно ли вам будет провести эти два часа вместе?

— Если вы будете так любезны и Согласитесь…

— Какого вы мнения о прогулке по берегу Потомака?

— Я как раз собирался вам это предложить.

Муж и жена двинулись по направлению к Эксетер-стрит, но, не пройдя и трех шагов, остановились.

— Разрешите мне сделать одно замечание? — произнес мистер Стенфорт.

— Разрешаю, — ответила миссис Аркадия.

— Я позволю себе заметить, что мы сошлись во мнениях. Это в первый раз за все время.

— И в последний! — оборвала его миссис Аркадия и решительно двинулась дальше.

Чтобы добраться до начала Эксетер-стрит, мистеру и миссис Стенфорт пришлось пробиваться сквозь толпу, собравшуюся вокруг аэростата. И если толпа не была еще гуще, если не все жители Уостона сбежались на площадь Конституции, то лишь потому, что другое событие, куда более сенсационное, отвлекло в этот час внимание публики.

Уже с самого рассвета весь город устремился к зданию суда, перед которым образовалась огромная очередь. Как только распахнулись двери, людской поток ринулся в зал, который в одно мгновение оказался набитым до отказа. Тем, кому не удалось захватить места, оставалось только отступить. Вот именно эти запоздавшие неудачники, чтобы утешиться, собрались на площади для встречи воздушного шара.