Темнота окутала кабину. Мгновенно пропали и море и небо: самолет вошел в облако. К счастью, оно оказалось небольшим, и снова над головой мерцающие хрусталики звезд, густо-синее небо, а внизу - маслянисто-черная поверхность уснувшего Балтийского моря.

Масло грелось по-прежнему, его давление падало. Двигатели не могли работать на полную мощность, скорость заметно снизилась. Это сейчас, после первого часа полета. А что будет дальше? Если откажут оба мотора,- придется садиться на воду, забираться в надувную резиновую лодку и ждать помощи. Но не так-то легко будет их найти в море летающим лодкам Че-2!

– Штурман, Петр Ильич, масло греется сверх всякой нормы,- сказал Преображенский.

– На каком моторе?
– спросил Хохлов.

– На обоих. Давление близко к нулю.

– Дальше лететь опасно, Евгений Николаевич. Откажут...

Преображенский с минуту молчал, потом с болью в сердце произнес:

– Не возвращаться же с грузом бомб обратно! Идем на запасную цель. Какая ближе к нам?

– Виндава. Это почти на обратном курсе.

– Виндава так Виндава,- горестно вздохнул Преображенский.

Конечно, Виндава не ахти какая цель. Но подполковник Охтинский в разговоре упомянул о том, что в Виндавском порту сосредоточиваются фашистские конвои, откуда они через Ирбенский пролив прорываются в Ригу. Транспорты в охранении боевых кораблей доставляли туда оружие и технику для группы армий "Север". Если потопить пару из них или хотя бы поджечь, значит, вылет можно будет считать удачным. Правда, эти бомбы, особенно ФАБ-500, предназначены для Берлина. Но другого выбора в создавшейся обстановке не было.

К Виндавскому порту подходили со стороны моря, высота чуть больше двух тысяч метров. Очень невыгодная высота! На ней зенитки смогут вести прицельный огонь, да и прожекторы легко достанут самолет. А плохо работающие моторы не тянут, и высоты не набрать.

– Подходим к цели,- сообщил Хохлов.

Преображенский посмотрел вниз. Ни огонька. Порт хорошо замаскирован. И все же его контуры угадывались при свете луны, периодически появлявшейся в разрывах облаков.

И вдруг в глаза ему ударил яркий пучок света. Преображенский невольно зажмурился, отвернулся. Еще с десяток пронизывающих лучей уперлись в самолет. По нему тотчас открыли огонь береговые и корабельные зенитные установки. Преображенскому было видно, как из темноты со всех сторон, точно к магниту, к ним тянулись быстро летящие светлячки - трассирующие снаряды.

– Скорей, Петр Ильич!

Хохлов нажал кнопки электросбрасывателя, бомбы пошли вниз, на причалы порта. Особенно силен был взрыв ФАБ-500, тут же вспыхнуло огромное пламя, загорелись транспорты или портовые сооружения - разобраться было трудно.

Преображенский тотчас развернул облегченный самолет на север. И сразу услышал треск в правом крыле: рядом взорвался зенитный снаряд. Попытался уйти в спасительную высоту, но моторы не тянули, их мощность упала. Снова треск, теперь уже в хвостовой части. Глаза слезились от яркого света преследовавших самолет прожекторов, ничего не видно. Пропало ощущение скорости, кажется, будто не летишь, а застрял на этих чертовых лучах. Слева, около крыла, послышался раздирающий скрежет: видимо, угодил снаряд.

"Только бы осколки не попали в моторы и не прошили баки с бензином",молил Преображенский.

Дробный треск, металлический скрежет доносились все чаще и чаще. Гитлеровские зенитчики пристрелялись и теперь вели точный огонь на поражение.

"Вот тебе и маленький порт Виндава! А какую противовоздушную оборону имеет! Выходит, прав Алексей Иванович Охтинский, драгоценный тут для гитлеровцев груз, на этих транспортах".

Преображенский заметил, что прожекторные лучи вроде поблекли, из яркого свет стал матовым. Потом и совсем пропал. Бомбардировщик вошел в спасительное облако. Но как оно велико? Если выскочишь на чистое небо, прожекторы опять вцепятся, надо уйти влево, мористее.

– Штурман, Петр Ильич, жив?

– Пронесло.

– Кротенко, Рудаков, как у вас?

– Полный порядок, товарищ командир. Но дырочек фрицы понаделали много.

Самолет вышел из облака. Преображенский скосил глаза: справа метались узкие лучи, отыскивая ускользнувший советский бомбардировщик. Он приказал Кротенко передать в Кагул, что вынужден вернуться из-за неисправности материальной части.

При подходе штурман выпустил красную и зеленую ракеты. Зажглись посадочные огни, и ДБ-3 с ходу пошел на посадку.

Первым встретил флагманскую машину старший инженер Баранов. При виде изрешеченного самолета он схватился за голову.

– Да на машине живого места нет! Попали вы в переплет... Как добрались,ума не приложу.

Баранов принялся подсчитывать пробоины, продолжая удивляться счастливому возвращению флагманского экипажа. В его практике подобного еще не было.

Подъехал на эмке взволнованный Жаворонков.

– Что случилось, Евгений Николаевич?

Преображенский доложил о неудачном полете.