Иван Сергеевич Тургенев умер 22 августа (3 сентября) 1883 года в два часа пополудни в местечке Буживаль под Парижем, в своём дачном домике «на самом краюшке» чужого гнезда – рядом с виллой Полины Виардо, – в домике, куда привела его скитальческая судьба и который стал последней пристанью великого русского писателя.

По воспоминаниям современников, перед кончиной, в бреду, забыв, что рядом с ним французы, Тургенев говорил с ними на русском языке, словно продолжал искать в нём так нужные ему в те тяжёлые минуты поддержку и опору. «Прощайте, мои милые, мои белесоватые…»

За несколько дней до смерти Тургенев завещал похоронить его в Петербурге, на Волковом кладбище, «подле моего друга Белинского». Высшим его желанием было – лечь у ног своего учителя Пушкина, которого он всю свою жизнь боготворил, чей локон волос носил на своей груди. Но, с грустью говорил он, «я не заслуживаю такой чести».

19 сентября, после панихиды в православной церкви на улице Дарю, а затем печально-торжественной церемонии на Северном вокзале в Париже, началась долгая и трудная похоронная процессия – она закончилась через неделю, 27 сентября, в Петербурге.

Исследователи жизни и творчества писателя отмечают: Россия торжественно похоронила Тургенева, согласно завещанию, со всеми почестями, достойными ею замечательного таланта…

Сколь оптимистичен этот «взгляд в прошлое»! Пожалуй, было исполнено лишь одно желание писателя: он действительно похоронен на Волковом кладбище. Но не рядом с Белинским – и не вина в том его друзей! Как свидетельствует современник, «место, где похоронен Белинский, было похоже на помойную яму». Могилу отрыли возле кладбищенской Новой церкви – туда же рассчитывали позже перенести и прах «неистового Виссариона». А если говорить о почестях…

Один из близких друзей Тургенева, Михаил Матвеевич Стасюлевич, за два дня до похорон писателя с горечью отмечал: «Лет через двадцать не поверят, что всё это было возможно».

20 сентября Стасюлевич, возглавлявший комиссию по организации похорон, получил из Парижа извещение о том, что поезд с траурным вагоном и сопровождающими лицами прибудет на русскую границу утром 25-го, в пятницу. В четверг вечером Стасюлевич уже был в приграничном городе Вержболове (ныне Вирбалис) и остановился в станционной гостинице.

На рассвете к перрону подошёл почтовый поезд из Берлина.

Начальник станции сообщил Стасюлевкчу, что тело прибыло – без провожатых (от Парижа до Берлина тело покойного сопровождали дочь Полины Виардо с мужем. В Берлине их задержали таможенники; пока разбирались, поезд с гробом писателя ушёл на восток… В Вержболово провожатые прибыли вечером 25 сентября и тут же выехали в Петербург: никто не знал, сколько придётся ждать на границе).

В руках он держал накладную, в которой значилось: «Покойник – 1». Ни имени, ни фамилии…

Гроб находился в дорожном ящике для клади в простом багажном вагоне. Рядом стояло ещё несколько ящиков – с венками, оставшимися от парижской траурной церемонии.

Начальник станции торопил, надо было быстрее освободить вагон и не задерживать поезд.

Гроб предстояло перенести в церковь, она находилась неподалёку от станции. (Из письма Стасюлевича жене: «Хотели запереть тело на три дня в сарай, с прочею кладью, но я и священник воспротивились…»)

Пока выносили и разбирали ящик, освобождая ясеневый гроб, пока вынимали парижские венки, настоятель церкви подготовил катафалк.

«Едва мы успели закончить нашу печальную работу, – вспоминал Стасюлевич, – как с церковной колокольни донёсся протяжный звон… Это был первый привет покойному на родине. Неимоверно тяжело потрясли звуки колокола слух каждого из нас, кто понимал, что мы в эту минуту делали…»

На крышке гроба был укреплён образ Христа, которому писатель посвятил одно из лучших своих стихотворений в прозе. Возложили венки. Дети из мужского и женского училищ усыпали катафалк полевыми цветами.

Мало-помалу подходили люди… Процессия двинулась к церкви. В 8 часов утра началась первая панихида с хором певчих.

(Заметим, читатель: ни одного корреспондента в Вержболове не было, и все сообщения, появившиеся в газетах, были чистейшим вымыслом. Так, одна петербургская газета рассказала, что тело Тургенева «было встречено священником Александро-Невской лавры, делегацией санкт-петербургской Думы и многими другими лицами». Ничего подобного! Никто из этих лиц не присутствовал, а что касается делегации Думы, то её просто и быть не могло. Вопрос о похоронах Тургенева депутаты Думы рассматривали 13 сентября. Кто-то назвал великого русского писателя «западником», которого и знать не следует, какие там ещё встречи и почести… Поговорили – да разошлись!)