Этот неуловимый говорун, рассказывают Чубукины, страшно любил стыдить несчастных обитателей дома по улице ВЧК. Однако более всего доставалось квартирантке Лене. Чубукины продолжают:

"Вообще, голос относился к ней с особым недружелюбием, рассказывал совершенно отвратительные вещи про личную жизнь бедной девушки. Не угодила она ему, как выяснилось, своим замужеством. Домовой то и дело упрекал девушку в том, что она, русская, стала женой казаха. По этому поводу в ряду различных нецензурных обращений к ней очень популярно у домового было презрительное "казашка".

Всех проживающих в доме голос называл по именам, знал он и их домашние прозвища. То же относится и к соседям Ивановых, и (как утверждают многие из очевидцев) к незнакомым людям. Порой голос доводил до отчаяния жильцов дома высказываниями об их частной жизни, которые он делал, как правило, в издевательской, нецензурной форме. Казалось, он знает всю подноготную каждого члена семы. Поразительную осведомленность проявил дух в вопросах, связанных с дележом наследства. Здесь он неукоснительно занимал сторону племянника хозяйки дома - Федора, постоянно вступаясь за него. Даже однажды объявил: "Я Ивановых вообще ненавижу, потому что они у Федьки все наследство отобрали. Моя задача ликвидировать троих и добить четвертого.

1 раз голос истерично вопил: "Маруська, убью!" (в адрес одной из проживающих старушек). Ей же он пророчил скорую смерть. "Ты в этом году подохнешь!" - цинично обещал он. Трудно сказать, обладал ли голос даром предвидеть будущее, но Мария Васильевна действительно умерла в том же году, от кровоизлияния в мозг.

Кстати, это пророчество оказалось единственным фактом из области очевидной мистики. Повседневное же поведение полтергейста более напоминало чью-то кошмарную шутку.

Иногда домовой любил пройтись по правительству, тоже, естественно, матом. Когда же слухи о его явлении в мир разнеслись по всему городу и к дому на ВЧК начали стекаться толпы народа, он, казалось, охотно удовлетворял их любопытство, шокируя людей выкриками типа: "Долой советскую власть!", "Да здравствует Пиночет!", "Да здравствует фашизм!".

Длился этот акустический марафон 12 дней. И то, что для любопытствующих было диковинкой, забавой, даже пусть чудом, для семьи Ивановых оборачивалось настоящей трагедией. Страх, постоянная жизнь на нервах: "Невозможно было даже выспаться по-человечески", - вспоминают они. Голос мог заорать прямо посреди ночи: "Ану, б…, вставайте! Чего спите?" Подозрительность: не соседи ли подстроили всю эту чертовщину? тем более что Татьяне Петровне казалось, будто она узнает в домовом голос одного из них. Наконец, обыски, допросы, толпы людей, пришедших послушать говорящий дом. "Бывало, что в доме негде повернуться - везде люди даже на крыше, - рассказывает хозяйка.
– Из Харькова приезжали, еще из каких-то городов. И все к нам!"

Когда Чубукины в ходе предпринятого расследования беседовали с Ивановыми, те "вспоминали о Лене только добрыми словами, даже с жалостью. Ведь ей-то от "домового" больше всех доставалось, какими только словами он ее не поносил".

Те же самые события в изложении А. Тарасова если и отличаются от того, что пишут о них Чубукины, то лишь еще более экстравагантными чертами и некоторыми подробностями, иногда противоречащими тому, что сообщают Чубукины.

Например, согласно Тарасову, вечером 25 мая 1981 года Лена на кухне готовила пельмени и позвала Николая к столу. И тут хриплый мужской голос из вентиляционной трубы процедил недовольным тоном:

–  Казашка, мне твои пельмени не нужны! Николай оторопело обвел кухню глазами, но в ней была только Лена, потрясенная не менее мужа.

На следующий вечер, когда хозяева ушли в гости, Лена стирала во дворе белье. Николай располагался рядом. Вдруг непонятно откуда послышался громкий насмешливый мужской голос, который грубо попенял девушке за брак с "инородцем" и под конец опять обозвал ее "казашкой". Николай, возмущенный, принялся за поиски говоруна, но безуспешно. Разгневанный, он стал прохаживаться по двору, и тут в него полетели камешки, один попал в спину: "Оглянувшись, муж увидел, что жена вот-вот лишится чувств от странного наваждения".

Только Ивановы возвратились с поминок, как со стороны соседского дома послышалось на всю улицу:

–  Маруська, убью!

Поиски злоумышленника не дали ничего, а тот все продолжал изгаляться:

–  Ивановых за ноги повешу, а Николая зарежу! Не ищите меня, человеки, все равно не поймаете!

Вызвали по "02" милицию, но при ней наступило полное молчание.

27 мая говорун принялся костерить обитателей дома с восьми утра, возобновив нападки вечером. То же и на другой день. Татьяна Петровна написала заявление на имя начальника Кировского райотдела внутренних дел:

25 мая по настоящее время на территории нашего двора, а также и в самом доме прослушиваются выкрики неизвестного человека, который угрожает всей моей семье, а именно мне, моей дочери и матери, что он нас убьет, повесит, а также оскорбляет бранными словами. Я трижды вызывала работников милиции на место происшествия, но хулигана обнаружить не удалось. Мои предположения: хулиган, действующий из дома напротив, оснащен радиоаппаратурой типа мегафона. Прошу Вашего разрешения установить наблюдение за окнами этого дома с целью обнаружения хулигана, так как жить в такой атмосфере нет сил".