– На что вам мои туфли? – пожала плечами Вера. – Вы меня с кем-то спутали? А может, вы жена Льва Борисовича?

Вот так невозмутимо предположить это? А что, если это действительно так?

– Вас что, это не волнует? А если я действительно жена зубного техника, с которым у вас курортный роман?

– Вы не похожи на ревнивую жену. Вы больше похожи на ревнивую любовницу, а это разные вещи. Так на что вам сдались мои австрийские туфли?

– Это очень важно…

– Я продала их. Девушка, вы, случаем, не нанюхались кокаина?

– Меня зовут Юлия Земцова, я частный детектив. – Юля уже несколько минут держала свою руку в кармане, ощущая ладонью прохладу и тяжесть своего пистолета. В любую минуту она могла выстрелить в сидящую перед ней женщину. Любое резкое движение с ее стороны – и выстрел раздастся незамедлительно. – Вы должны немедленно проехать со мной… Ваш знакомый, Захар Оленин, убит пять дней тому назад… Не шевелитесь… – Юля рванулась к ней и быстро обыскала. Ничего. Она с облегчением вздохнула. – Может статься так, что вы невиновны, но сейчас многое против вас…

И не успела Вера опомниться, как Юля защелкнула на ее руках наручники.

– А теперь можем и поговорить…

Она молчала довольно долго, около получаса. Сидела, вжавшись в кресло, с руками, стянутыми наручниками и уложенными на колени. Голова ее была опущена, по щекам катились слезы, которые Юля в силу своего характера сама, своим носовым платком вытирала с ее щек.

– Как он умер? – наконец спросила она осипшим от внутреннего перенапряжения голосом и подняла к Юле свое покрасневшее от слез лицо.

– Вы не знаете, как он умер? – осторожно переспросила Юля, затрудняясь в эту минуту определить свое отношение к этой женщине. В ней боролись два чувства: жалости и презрения. Она одинаково легко могла представить себе Веру и убийцей, и любящей слабой женщиной. Она никогда в жизни не встречала такого откровенно уродливого, неприятного и необаятельного лица. Казалось, красота, гуляя по тенистым аллеям рая и касаясь растущих на кущах цветов-детей, обошла стороной один-единственный бутон, забыв прикоснуться к нему своей изящной рукой… Но бутон распустился, нашел в себе для этого силы и стал развиваться по только одному ему ведомым законам. Уродливый, но крепкий, стойкий. Девочка выросла и превратилась в умную, но некрасивую женщину, сумевшую, однако, многого добиться в жизни. Но стала ли она счастлива? Растратив все силы на самоутверждение, став личностью, она так и не смогла научиться жить без любви, что в ее положении было бы идеальным. Любовь пришла в облике красивого молодого мужчины и сделала из нее рабу.

Представляя себе Веру рядом с Олениным и размышляя о том, какие же отношения в действительности были между этими такими разными людьми, она не заметила, что прошло довольно много времени с начала их разговора.

Вера молчала, уставившись в пол. Вероятно, она переживала самые худшие минуты своей жизни. Шок, полученный ею после встречи с Юлей, еще не прошел, и вопрос об уместности наручников, абсолютно чуждых обстановке пансионата, волновал Юлю больше всего. Ведь если Вера не виновна, то как потом она посмотрит ей в глаза? Какие будет искать слова, чтобы ее, частного детектива, так щедро посыпавшего солью раны этой несчастной женщины, когда-нибудь простили?..

И еще одна мысль вертелась в голове: Вера не так глупа, чтобы, живя в пансионате, находящемся, в общем-то, не так далеко от города, вести такой образ жизни, при котором о ее исчезновениях и любовных похождениях знали бы все отдыхающие и обслуга. Вера – состоятельная женщина, она сумела бы обеспечить себе алиби и найти сотню свидетелей, которые могли бы подтвердить это самое алиби. Зачем ей было рисковать? Да и убивать Оленина она навряд ли решилась бы таким вот чудовищным, прямо скажем, мужским способом… Не проще ли было застрелить его?

От таких мыслей Юле стало не по себе… Она оказалась в ловушке, и ловушка сейчас может щелкнуть.

– Дайте сюда ваши руки… – обратилась она к окаменевшей Вере и, открыв ключом наручники, сняла их с ее безвольных рук. – Извините меня…

Как раз сейчас она бы и могла рассказать Вере о том, как погиб Захар, и даже помочь ей пережить эту страшную ночь разговорами или просто своим присутствием. Но Вера не задавала никаких вопросов.

– Вам нехорошо?

– Да, мне нехорошо… – прошептала она и наконец выпрямилась, расправила затекшую спину и убрала со лба волосы. – Мне надо побыть одной…

– Только обещайте мне, что вы сегодня никуда не уедете… Вы, может быть, не знаете, но вас ищут… Вас объявили в розыск, а это очень серьезно…

– Но зачем меня искать? Что такого страшного я натворила, чтобы меня искали? – Она встала и подошла вплотную к Юле. – Вы думаете, что это я убила Захара? Ну а если это действительно так, что тогда? И кому какое дело, кого я убивала…

Юля заметила, как побледнело ее лицо, как расширились зрачки, у нее начиналась истерика.

– Подождите минутку, я сейчас принесу вам воды… – И Юля кинулась к двери. Это был чисто импульсивный порыв, откуда она могла знать, где в такое время можно найти воду, разве что в коридоре в общем бачке, как это водится в подобных местах, или же в комнате, в графине.