Задавать подобные вопросы без подготовки – означало потерять свидетеля навсегда. Ведь он скорее застрелится, чем допустит, чтобы о его похождениях узнала его дражайшая супруга. Но, с другой стороны, даже если он сейчас и выложит во всех подробностях, что происходило между ним и Верой тринадцатого числа, разве это будет иметь какое-нибудь серьезное значение для следствия? В частной беседе можно наговорить все, что угодно. Что же делать? Записывать на магнитофон весь разговор? Это тоже нельзя приобщить к делу. Юля впервые была в подобной ситуации.

– Послушайте, Лора, – Засоркин стал зачем-то гладить ее руку, сжимающую руль. – Вы такая красивая… Остановите машину…

Юля резко затормозила: после его слов ее затошнило. Его прикосновения вызвали у нее приступ тошноты. Как же она жалела, что затеяла всю эту авантюру!..

– Значит, так, – сказала она довольно жестко. – Я буду с вами предельно откровенна. Я приехала к вам не потому, что мне хотелось лечь с вами в постель и испытать то, что испытала моя подруга Вера Лаврова… Все гораздо сложнее. Дело в том, что тринадцатого июля, ровно в тринадцать тридцать, то есть в обеденный перерыв, у меня была назначена встреча с одним человеком, которого я очень люблю. Так вот: я подозреваю, что в тот день этот мужчина был с Верой… Вот я и подумала, что Вера, должно быть, нарочно сделала вид, что уезжает в пансионат, чтобы на самом деле встретиться где-нибудь на нейтральной территории с моим любовником. Но она-то утверждает, что в тот день была именно с вами! Вот я и прошу вас, Лев Борисович, скажите мне правду: она была с вами или же ее в тот день вообще не было в «Заре»?

Засоркин изменился в лице. Промокнув лоб, он отвернулся к окну.

– Какие вы, женщины, все же стервы… Каждая так и норовит использовать… Вы, верно, сумасшедшая, Лора… Ведете себя явно как шизофреничка. Вера мне говорила, что вы склонны к фантазиям, экзальтации, к извращениям… Но, по-моему, вы просто психически ненормальная особа… Скажите, какого черта вы меня мучаете уже второй час? Ну, спросили бы меня дома, я бы вам все ответил… Тем более что у меня прекрасная память и я всегда могу с точностью до минуты сказать, где, когда и с кем я находился в тот или иной момент… У меня же расписание приема, стало быть, в свободное время я развлекаюсь как могу…

– Вот и хорошо, расскажите мне все, что происходило тринадцатого числа… Больше того, я вам заплачу за информацию, деньги у меня, слава богу, есть…

Про деньги она сказала нарочно, чтобы показать ему, что для нее это очень важно и что она не поскупится, стремясь узнать правду. Кроме того, мужчины вроде Засоркина ради того, чтобы принести в семью лишний рубль, готовы заработать его где угодно и каким угодно способом, конечно, не физическим трудом.

– Хорошо, невозможная вы женщина… Вот только записную книжку достану… – и Лев Борисович с деловым видом полез в карман джинсового модного жилета и достал оттуда крошечную синюю записную книжечку. Пролистав ее загнутые от частого пользования, затертые странички, остановился на одной из них. Его загоревшее и в общем-то молодое лицо (Юля так и не смогла точно определить его возраст) нахмурилось.

– Тринадцатого числа мы с Верой ездили на озеро и пробыли там до вечера. У нас были фаршированные помидоры с сыром, которые мне приготовила моя жена. Это абсолютно точно. Так что спите спокойно, дорогая барышня…

Он резко поднял голову, задрав кверху округлый, чисто выбритый подбородок, и голубые глаза его засветились ледяным блеском: он явно ждал благодарности.

– Вы ничего не путаете? Это было действительно тринадцатого?

– Конечно. Свидетелей, к сожалению, представить не могу, разве что само озеро…

– Скажите, Лев Борисович, вам действительно нравится Вера?..

Юля почувствовала, как покраснела от собственных же слов: она задала мучивший ее вопрос, вопрос праздный, заданный из чистого любопытства, женский вопросик, который она, как профессионал, не должна была задавать ни в коем случае. Разве имеет она вообще право вникать в такие интимные вещи, как причина, по которой мужчина встречается с женщиной, даже если эта женщина и подозревается в убийстве своего возлюбленного? Но с другой стороны, рассуждала она, пытаясь оправдать свой вопрос, если бы Вера не была столь некрасива и даже уродлива, и вопроса-то никакого не было бы.

– Вы хотите спросить, что я в ней нашел? Признайтесь, ведь вас именно это интересует? Ведь, окажись на ее месте роскошная дамочка вроде вас, вы и не задали бы этого вопроса… Что ж, я вам, пожалуй, отвечу… тем более что вы мне стали почему-то симпатичны… Мы с вами одной породы, вы понимаете, что я имею в виду?

И она поняла: принимая ее за проститутку Лору, ему было приятно при мысли, что ее частые занятия сексом делают их родственными душами, ведь он наверняка отдает себе отчет в том, что его беспорядочная половая жизнь далека от нормы.

– Вы имеете в виду мой темперамент? Представляю, что вам наговорила про меня Вера…

– Вы извините меня, Лора, но Вера вами просто восхищена… Вы вот задали мне только что вопрос: что я нашел в ней? Отвечаю: многое. Безусловно, она страшна, как атомная война, но именно из-за этого она так безрассудна в любви, она истосковалась по мужчине как таковому, она отдается мне не так, как отдаются красотки, пресыщенные частыми любовными связями, которые, засыпая под мужчиной, изнывают от скуки… Вера – великая жертва природы, повторяю, она некрасива, но она обладает способностями любить, и пусть по отношению ко мне ее любовь носила чисто физиологический характер, мне это было приятно… Я просто горел, когда бывал с ней…