— А для чего это было нужно? — спросил папа. — Дико.

— Если у вас самих на Земле высокая цивилизация, вы знаете, что все равно есть грязная работа, черная, неинтересная. Для этого у политоров есть геллы. Тяжелая работа в рудниках, шахтах, вырубка лесов, иногда они нас возят на две соседние планеты…

— Что это за планеты? — спросил папа.

— Там живут разумные, но неразвитые существа, и там много нужных руд, металла, топлива, редкого дерева. Политоры практически обирают их, обкрадывают, те-то, хозяева планет, какие-то вялые, слабые, работают лениво. Их и хлыстом не заставишь работать как следует — они лучше умрут.

— Но если политоры так жестоки — почему они их не уничтожили?

— Невыгодно. Там несколько иные космические условия, поисковые машины политоров плохо отыскивают залежи на глубине, а те, хозяева планет, как носом чуют, где что зарыто. Не убивать их — экономичнее, не строить же новую аппаратуру. Политория невелика и беднеет, кое-какие виды энергии они создали чисто техническим путем, но не все, а с металлами вообще туговато…

— Латор, а как вы живете, где? — спросил папа.

— В подземном Тарнфиле…

— Птицы — и под землей?! — воскликнул я.

— Иногда мы, когда тепло, делаем гнезда на деревьях, за городом. По утрам нас будит гудок, и мы летим на работу.

— А деньги?

— Ну, платят нам мало. Едва хватает. Рассказывают, что лет сто назад один гелл случайно получил сотрясение головы, и это психическое поле перестало на него действовать. И он взбунтовался, один. Его объявили сумасшедшим, ловили, он искал эту машину один, и они его убили.

— Не понимаю, ведь не все политоры такие!

— Конечно нет, борьба существует — только это я и могу сказать. Многие политоры хотели бы изменить такое положение и ради себя, и ради нас, и их немало таких, но…

— Горгонерр и его окружение? — прямо спросил папа.

— Да. Он. И все его предшественники много веков подряд. Их разведка, их армия…

— Вы женаты?

— Да, — Латор улыбнулся. — Мою жену зовут Лата. И дочка Мики. О, если бы видели, как изумительно она летает! Мне показалось — я сейчас зареву.

— А были войны на Политории? — спросил папа.

— Да, четыре и очень давно. И все, конечно, выигрывало правительство. А у вас?

— Две. Потом Земля отказалась от войн навсегда.

— Ас другими планетами вы воевали?

— Латор, — папа засмеялся. — Ваша планета первая, где появились люди, мы. Люди на Земле никогда даже не сталкивались с иной цивилизацией, а сейчас не знают, что мы здесь, и может быть, мы никогда не вернемся, и я никогда не увижу свою жену, а Митя — маму. И никто никогда не узнает, куда мы исчезли.

— О, — сказал Латор. — Так нельзя. Тем более если я правильно догадываюсь, Земля не хотела бы воевать.

— Да, не хотела бы.

— Но… почему вы можете не вернуться… домой?

— Мне кажется — это Горгонерр. Из-за него.

— Понятно. Хотя Карпий привез вас в гости.

— Нет, нас он захватил. Скорее всего, мы просто пленники.

— Но почему?

— Я сам ломаю голову — почему, а вернее, как избежать плена. Знаете, поговорим об этом после — голова пухнет.

— Вы не против увидеться со мной еще раз?!

— Конечно! И с вами, и с вашей семьей, — но как?

— Если только вы зайдете ко мне тайком. Спросите, где живет Латор. Спрашивайте тихо и только у геллов.

— Пора прощаться, — папа вздохнул. — Извините меня: должны появиться Пилли и Орик.

— О, Орик, — сказал Латор. — Это достойный политор. Ну, я полетел! — Он опять очень легко поднялся, и мы проводили его на лифте наверх. При всем моем знании способностей Латора, я с ужасом ждал, как он прыгнет с этой дикой высоты. Мы стояли высоко над землей на темном балконе, мы видели только силуэт Латора.

— Долгой жизни! — сказал он, садясь на край высоких перил, и чуть тише добавил: — Передайте поклон Орику. — И тут же скользнул в полутьму, но не вниз, а вперед и вверх, как бы скользнул в небо. Несколько мощных взмахов крыльев — и его не стало.

Папа обнял меня за плечи.

— Это сон, Митяй, да? — сказал он.

— Сон, — сказал я. — Это не сон, пап. Если бы это был сон.

— Ей сорок лет, — сказал я папе.

— Кому? Пилли?! Этой… этой девушке — сорок?