– Какую Катьку?

– Ну, какую-какую… Конечно же, Сизову. Она была хорошей подругой, веселой, никогда не унывала. Казалось, ничто не может испортить ее настроение. Жила себе как птичка, порхала с ветки на ветку.

«И допорхалась», – подумал Глеб, но не сказал, смолчал.

– И так погибла. Ужасно жалко… – у Колотовой на глаза навернулись слезы.

– Не расстраивайся, все будет хорошо, – Глеб положил одну руку на плечо Тамары.

Та с благодарностью повернула голову и влажными губами поцеловала его пальцы.

– Ну, вот это лишнее, – сказал Сиверов и аккуратно убрал руку.

Автомобиль заехал во двор и остановился у подъезда.

Глеб медлил. Тамара тоже не выходила из машины.

– Я завтра за тобой заеду утром, – нарушил молчание Сиверов.

– Да, я понимаю. Мы с тобой слишком разные.

– Не в этом дело, – спокойно сказал Глеб, – просто у меня еще куча дел.

– Я понимаю… Всем на меня наплевать. Мной пользуются, а потом бросают.

– Ну перестань, перестань, Тамара, все не так уж плохо, как ты рисуешь.

– Нет, все еще хуже, – она потянулась к Глебу и поцеловала его в губы. – Прощай, – прошептала женщина.

– До встречи, – сказал Глеб.

– Нет, прощай.

Тамара выбралась из машины и торопливо побежала к подъезду. У самой двери, уже переступив порог, она замерла, обернулась, и в се глазах, устремленных на Глеба, было столько тоски и печали, что ему захотелось выйти из машины и броситься за ней следом.

Женщина вскинула бледную руку в прощальном жесте, и дверь подъезда закрылась.

«Ну, слава Богу», – подумал Глеб, быстро запустил двигатель и умчался на своей «восьмерке» цвета мокрого асфальта. Он боялся, что не выдержит и пойдет к Тамаре.

Минут через сорок Глеб Сиверов уже был в своей мастерской. Войдя и закрыв за собой дверь, он сварил очень густой, почти вязкий кофе и выпил маленькую чашечку. Затем, вытащив из-за брючного ремня пистолет, посмотрел на его номер. После чего позвонил Поливанову.

Казалось, тот ждал звонка Сиверова, ответил сразу же, только один гудок успел раздаться в трубке.

После необязательных вежливых фраз Глеб задал вопрос, ради которого звонил:

– Я хотел бы узнать, числится ли что-нибудь за пистолетом системы «Макаров», – и Сиверов продиктовал восьмизначный номер.

– Минут через сорок-пятьдесят я позвоню и дам ответ.

Все это время, в ожидании ответного звонка Глеб слушал музыку. Он знал, что только она поможет ему сейчас привести в порядок мысли, прояснить сознание, собрать все данные, сложить их в одну стройную цепочку. Когда закончился диск и музыка смолкла, зазвонил телефон.

Глеб снял трубку. Звонил Поливанов.

– Пистолет системы «Макаров» под этим номером нигде не зарегистрирован.

Глеб поблагодарил за сообщение. Он так и предполагал.

А Поливанов уже знал, что на двух его людей было совершено нападение. Вернее, это даже нельзя назвать нападением. Но докладывать о случившемся генералу Потапчуку полковник не собирался.

У Глеба Сиверова, конечно же, тоже появилось подозрение, что скорее всего, нападавшие связаны с Поливановым, но никаких фактов, подтверждающих его догадку, не было, и Глеб перестал думать об этом.

Уже далеко за полночь окончательно пришедший в себя, успевший принять душ, Альберт Николаевич Прищепов набрал телефонный номер, по которому он звонил очень редко, только в экстренных случаях.

– Да, слушаю, – раздался немного сонный голос Владимира Владиславовича Савельева.

– Это Прищепов.

– Я узнал, – пробурчал Савельев. – Чего звонишь?

Что стряслось?

– Владимир Владиславович, тут у меня есть одна проблема.

– Какая проблема?

– Я должен с вами встретиться и обо всем поговорить.

– Действительно серьезно?

– Да, очень.

– Сейчас пришлю машину.

Савельев хоть и отвечал сонным голосом, но в это время не спал. Перед ним на столе стоял шестнадцатиразрядный калькулятор и лежал небольшой коричневый блокнот, страницы которого были испещрены колонками шестизначных чисел.

Через полтора часа у подъезда Владимира Владиславовича Савельева остановилась машина. Из нее выбрался Альберт Николаевич Прищепов в кашемировом пальто и роскошном кашне. Лицо его выглядело помятым.