– Мужики, да этот вроде живой! Пульс, хоть и слабый, но слышен!

Петрович специальными ножницами перекусил цепочку наручников.

Тут уж пришлось посуетиться врачам «скорой помощи».

– Скорее носилки! И давайте все подальше отсюда!

Наверное, он задохнулся, – говорил молодой врач. – Да тише, осторожнее, у него, наверное, все поломано.

Посветите сюда, посветите.

Милицейский «уазик» развернулся, и свет фар упал на распростертое на носилках тело Глеба Сиверова.

Глеб с трудом поднял веки и вздрогнул. Над ним нависло добродушное и чуть испуганное лицо прапорщика пожарной охраны Петровича. Прапорщик улыбнулся:

– Ну, парень, ты в рубашке родился. Не вздумай умирать! Тебе повезло, единственный уцелел. Может, скажешь, что у вас здесь случилось?

Старший лейтенант в серой милицейской форме, приехавший на пожар, склонился над Глебом:

– Ну, говори, говори…

Глеб попытался пошевелить пальцами рук, затем дважды моргнул и прошептал:

– Старлей.., старлей.., слушай меня внимательно.

Ты должен немедленно позвонить полковнику Поливанову. Запомни, полковнику Поливанову.

– Как? Как ты говоришь? – лейтенант наклонился к самым губам Глеба, почти касаясь их ухом.

– Полковник Поливанов, старлей, По-ли-ва-нов, – по слогам выдавил из себя Глеб, почти теряя сознание.

– И что я ему должен сказать? Что? – тяжело дыша и заглядывая в гаснущие глаза Глеба, зашептал старший лейтенант.

– Скажи ему, что Слепой жив…

– Слепой жив? – недоуменно повторил старший лейтенант.

– Да, Слепой жив…. Запомни телефон…

И Глеб дважды, превозмогая нестерпимую боль, повторил телефонный номер.

– Позвони ему немедленно… Поливанов Станислав Петрович.., полковник ФСК.. Ты меня понял, старлей?

– Так точно, – почему-то по-военному произнес старший лейтенант.

Глеб вновь потерял сознание Яркие круги – синие, красные, малиновые, темно-фиолетовые, побежали перед глазами, И Глебу показалось, что он куда-то падает, что он летит в бесконечно глубокую пропасть, цепляясь за какие-то острые углы, выступы, раня свое тело, ломая руки и ноги. Он пытается кричать, звать на помощь. Его голос уносится эхом вверх, а он все летит и летит, падает и падает И этому падению нет конца.

Глеб не осознавал, сколько времени он летит в бездонную черную пропасть, он не слышал разговоров врачей, не слышал воя сирен, мчащихся к городу «скорой помощи» и милицейского «уазика».

Когда он уже был в больнице Склифосовского, старший лейтенант наконец-то смог связаться с полковником ФСК Поливановым.

Тот выслушал доклад старшего лейтенанта Петра Вениаминовича Евинтова, поблагодарил его и только после того, как положил телефонную трубку, грязно, как портовый грузчик, выругался, проклиная Санчуковского и иже с ним.

А еще через час полковник Поливанов уже был в больнице. Глеб находился в коме. Хирург, только что отошедший от операционного стола, вышел в коридор к Поливанову и пригласил того в свой кабинет. Жадно закурил.

Поливанов молча ждал, что скажет хирург.

– Это ваш друг? – врач спокойно посмотрел на полковника ФСК.

– Да, это мой друг, – ответил полковник и тоже закурил.

– Знаете, мой прогноз неутешительный. Если ваш приятель продержится часа два-три и после этого придет в себя, то он будет жить. Но шансов очень мало, очень.

– Сколько, доктор?

– Что сколько? – не понял медик, давя сигарету в хрустальной пепельнице.

– Сколько шансов у моего друга?

– Думаю, пять или восемь процентов из ста, – каким-то холодным, леденящим душу голосом сказал хирург и закурил следующую сигарету. – Мы перелили ему почти полтора литра крови. Я сделал все, что было в моих силах, сделал все, что мог. И если Всевышнему будет угодно, чтобы ваш друг остался в живых, то он будет жить. А если он сильно нагрешил, то, значит, мои усилия были напрасны.

– Послушайте, Павел Николаевич, – Поливанов посмотрел прямо в глаза хирургу, – как быстро он сможет встать на ноги?

– Ну, вы даете! Ему для начала еще надо прийти в сознание, выйти из комы и только потом можно будет поговорить на этот счет. Однако вы, полковник, очень оптимистичный человек.

– Я знаю своего друга. Он обязательно выкарабкается, обязательно.

– Хотелось бы разделять вашу убежденность, хотелось бы, чтобы она помогла ему. А кстати, полковник, как имя и фамилия вашего друга? Как его записать в документах?