– Рита, как вы можете вот так все перевернуть с ног на голову? Мы же взяли на воспитание детей родной сестры Вероники! Почему вы видите в этом только выгоду, корысть? Да, мы живем в квартире Веры, но с ее детьми! Квартира… Да мне обещают кредит на квартиру.

– Скажите, Егор, вы знали, что Вера поле смерти Якова продолжает писать ему письма? И что Елена Ивановна их читает, чтобы контролировать состояние своей дочери?

– Да, знал. И это лишний раз указывало на ее нездоровье.

– Егор, я должна задать вам еще один вопрос. В тот день, когда вы пришли ко мне, чтобы поговорить о вашем начальнике Дворкине… Вернее, я поставлю вопрос несколько иначе: когда вы обнаружили в своем гараже, в своей машине два трупа, вам не пришло в голову, что в этом может быть замешана ваша свояченица?

– Нет! Нет, нет и еще раз – нет! Если бы я предположил такое, да я ни за что не рассказал бы вам об этом.

– А когда поняли, что это все-таки она?

– Когда не обнаружил третьей связки ключей. – Егор тяжело вздохнул.

– Помнится, я спрашивала у вас, нашли ли вы этот третий комплект ключей, и вы положили передо мной все три комплекта.

– К тому времени ключи были уже на месте.

– Почему вы ничего не сообщили ни мне, ни Марку Александровичу?

Егор молчал.

– Хотите, я отвечу вместо вас? Да потому, что к тому времени у вас дома, в надежном месте уже лежал договор купли-продажи, где черным по белому было написано, что дом в Пристанном куплен на имя Вероники Красиной. Как могло случиться, что Вера, находясь в тяжелом психическом состоянии, перед тем как отравить Тимура Атаева и Валентину Неустроеву, догадалась записать дом на имя своей сестры, воспитывающей ее детей?

– Я не знаю.

– Вы лжете, Егор. Я так думаю, Елену Ивановну предупредил о намечающейся покупке нотариус, хороший знакомый вашей семьи, который и подготовил документы. Думаю, он знал, что Вере по завещанию должна достаться довольно крупная сумма денег, которую перевел на ее счет родной брат Якова – Иосиф, тот самый, который и позвал Якова в Хайфу.

– Мы ничего такого не знали. И если бы кто первый и узнал об этом, так это Вера. И если бы эти деньги на ее счету были, она не стала бы убивать этих людей, чтобы забрать у них деньги, которые она же им и заплатила, обратно. Мне ужасно жаль, что она совершила столь тяжелое преступление и что ее ждет наказание. Вы уже арестовали ее?

– Егор, не уходите от ответа. Скажите, как повела себя ваша жена Вероника, когда ей принесли на подпись договор купли-продажи? Ведь когда-то она поставила на нем свою подпись?

– Она не ставила подпись ни на каком документе. Ее подпись довольно-таки хорошо умеет подделывать Вера.

– Где этот договор?

– У меня.

– Вы не можете мне его показать?

Егор принес мне договор, составленный по всем правилам. Внизу, под словом «покупатель», стояла подпись.

– А теперь покажите, как расписывается ваша жена.

Егор принес паспорт жены. Он был прав – подписи на первый взгляд ничем не отличались.

– Кто дал вам этот договор?

– Елена Ивановна принесла. И сказала, что Вере опасно находиться среди людей, она уже совсем не ведает, что творит. Еще сказала, что она нашла в лице Захара Уварова покровителя и что это он дал ей деньги на покупку дома. Мы тогда еще решили, что Захар и сам-то еще не разобрался, кому помог и кого на что спровоцировал. Еще мама сказала, что когда Захар во всем разберется и узнает, что Вера – убийца, он горько пожалеет о том, что сделал.

– Егор, а вы знали, что Елена Ивановна собирается взять вину дочери на себя?

– Да. Мы с Вероникой ее отговаривали, понимали, что она все равно где-нибудь да проколется. Она ведь и дядю Мишу подкупила, чтобы он сказал вам, что видел ее возле гаража.

– А что она делала в том доме, каким образом там оказались отпечатки ее пальцев?

– Она забрала ключи у Веры, поехала туда, в Пристанное, и сделала все, чтобы наследить там. А о деталях убийства она знала из записок Веры.

Мы долго еще разговаривали, я объяснила ему, что сделка все равно будет признана недействительной, поскольку под договором стоит подпись Веры, а не Вероники.

Я уезжала с тяжелым сердцем, понимая, что по воле случая оказалась свидетельницей глубокой семейной трагедии, исход которой был ясен всем: дети Якова так и не получат дом, а Вера Ступникова будет приговорена к принудительному лечению, а не к длительному сроку заключения. Так что Захару Уварову даже не придется тратиться на адвокатов.

– А где все это время была сама Вера-то? – Мира слушала меня, забыв про чай и пирог.

Я не успела ей ответить – позвонила мама, сказала, что разругалась с Иреной Васильевной. Та знала о смерти Якова и не сказала, потому что решила, что и так рассказала мне слишком много. Какие они странные, эти пожилые женщины. А может, она просто хотела запутать следствие? Я сказала маме, что очень сожалею, что из-за меня она испортила отношения с соседкой, на что мама ответила: мне и с Фабиолой не скучно.