– Крупная рыба, – подытожил Глеб, не любивший, когда генерал начинал вещать, как теледиктор.

– Вот именно, крупная рыба. Надо тебе сказать, Глеб Петрович, что многие наши коллеги вздохнули с облегчением: это были те самые дела, где близок локоть, да не укусишь. С одной стороны, вроде бы всем все ясно, а с другой – нет законных оснований не то что для ареста, но даже и для обыска.

– Руки коротки, – понимающе кивнул Глеб и мрачно улыбнулся: долгие годы его кормили именно такие дела. Генерал, словно прочитав его мысли, остро взглянул на Глеба, перестав на некоторое время скрипеть половицей.

– Хочешь, скажу, о чем ты подумал? – спросил он.

– Не хочу, – сказал Сиверов и опять полез за сигаретой.

– Ты много куришь, – заметил генерал с неодобрением.

– Я не на задании, – ответил Слепой, чиркая зажигалкой. Бледное пламя слегка подрагивало, когда он поднес зажигалку к кончику сигареты. Это не ускользнуло от внимания генерала, так же как и то, что вместо облегченного «Мальборо» его подопечный теперь курит «кэмел» без фильтра.

– И руки у тебя дрожат, – все тем же тоном сказал Потапчук.

– Не заставляйте меня ссылаться на обстоятельства, – начиная злиться, сказал Слепой.

Холодный блеск, мелькнувший в его глазах, немного успокоил генерала: это был прежний Глеб Сиверов, которого просто неожиданно и крепко прижала жизнь.

Потапчук верил, что Глеб найдет в себе силы подняться: Слепой никогда не оставался на лопатках подолгу, даже тогда, когда армейским хирургам пришлось буквально сшивать его по лоскутам, и потом, когда, впервые взглянув в зеркало после пластической операции, обнаружил там совершенно незнакомое лицо. «Что ж, – подумал генерал, – вот и настало для него время еще раз заново родиться. Роды – это всегда больно. Интересно, каков получится младенец?»

– Между прочим, – улыбнувшись совсем как раньше, сказал Глеб, – я тоже готов спорить, что знаю, о чем подумали вы.

– Мой «стечкин» против твоего «кольта», – поднял брошенную перчатку генерал, хотя смертельно устал и игры в угадайку привлекали его сейчас меньше всего. – Излагай.

– Вы думали о том, что вот эта куча хлама, которая сидит перед вами, вам очень нужна, а значит, она просто обязана в ближайшее время снова превратиться в человека, причем именно того человека, к которому вы привыкли и который вас ни разу не подводил. Я угадал?

– Я бы выразился помягче, но суть верна, – признал Потапчук. – Твоя взяла, Глеб Петрович.

– Я готов дать вам возможность отыграться, – сказал Глеб. – В конце концов, «стечкиных» у меня и без вашего целых две штуки. Что мне их, солить?

Так о чем я думал, когда вы предложили заняться чтением мыслей?

– Ты думал о том, что те, кто убил всех этих людей, выполняли работу, во многом сходную с твоей, а значит, объективно действовали на благо общества.., или, по крайней мере, были в этом уверены.

– Как всегда, практически стопроцентное попадание, – лениво поаплодировал Глеб. – Но в ваших словах чувствуется некая недосказанность, этакое каверзное «но»…

– Угу, – сказал генерал, – есть такое дело. Видишь ли, сходство тут чисто внешнее… Тьфу ты, дьявол, что это я говорю? Это как в том анекдоте, где Анка порезала палец, а Петька пристрелил ее, чтобы не мучилась. Если, к примеру, сравнить то, что делаешь ты, с работой хирурга, то те ребята, о которых я говорю – обыкновенные мясники, хотя мясники экстра-класса.

– То есть? – приподнял брови Глеб и глубоко затянулся. – Я убиваю, они убивают… Не ощущаю разницы.

– Разница в том, что ты убиваешь нужного человека так, что тебя никто не видит, а они выкашивают всех, кто попадается им на глаза – и правых, и виноватых. Ну, и нужного человека, конечно, тоже.., заодно.

– Ото, – сказал Глеб. – Серьезные ребята. Сварю-ка я кофе. Вы как, не против?

– Давай, – махнул рукой генерал и снова принялся расхаживать, терзая скрипучую половицу.

– Федор Филиппович, – снова заговорил Глеб, включая кофеварку и ловко расставляя на столе кофейные чашки, – давайте говорить начистоту. Вы все время повторяете: они, эти люди, убийцы, мясники, преступники… Ведь вы же точно знаете, кто они, иначе не пришли бы ко мне. Небось, в портфеле у вас и конвертик с фотографиями лежит?

– Это спецотряд ФСБ, – отбросив сомнения и твердо усаживаясь в кресло, заговорил генерал, – созданный для тех же целей, что и…

Он замялся.

– Что и я, – завершил его фразу Глеб. – Не надо мучиться, подбирая выражения: я именно создан, как лабораторный гомункулус, с совершенно определенными целями. Имейте в виду, я не в претензии.

Просто так сложилось, кого же тут винить?

Генерал неловко покашлял, смущенно отводя глаза.

Помимо того, что тема сама-по себе была довольно щекотливой, Слепой впервые говорил об этом так резко и в то же время спокойно. Ни тени горечи не было в его голосе, и это слегка встревожило генерала, который привык считать Сиверова довольно утонченной натурой.., может быть, даже немного чересчур утонченной.