– Да здесь недалеко, в двух шагах…

– Все равно садитесь, не могу же я оставить машину тут, она и так загородила проезд…

Он почему-то не смотрел на нее, словно боялся, что она исчезнет, растворится в этой весенней мути витрин, отраженных огней, сырого пьяного воздуха…

Он быстро довез ее до дома. Вышел сам, помог выйти из машины ей.

А что было дальше, она не помнила. Все как в молодости, даже еще ярче, сильнее, настойчивее, неугомоннее, как если бы он ее на самом деле любил.

– Ты же Роза, вдова Цыбина, – сказал он ей утром. – Я тебя сразу узнал…

Как же такое могло случиться, что в ее постели оказался молодой охотник. Один из многих?

– А ты кто?

Он назвался, и ей стало плохо. Или слишком уж хорошо? Фамилия была известная в определенных кругах. Молодой талантливый дизайнер с сумасшедшими идеями… Далеко не бедный. Кажется, женатый. Но тогда, в тот дивный вечер и в последующее нежное утро, этот факт уже не имел никакого значения. Когда Роза приглашала его к себе на чашку кофе, она не знала, кто он. И какая теперь разница, что ее раскрыли чуть ли не в первую минуту знакомства… Им было так хорошо вместе. Всю ночь она продержала его в своих объятиях. Словно боялась, что он сбежит. Такой ласковый, такой изголодавшийся по женщине, по любви.

Наматывая на руку ее густые черные волосы, он целовал их, говорил ласковые слова, восхищался Розой и говорил ей, что любит. С тех пор они стали встречаться. Не так часто, как ей бы хотелось, поскольку он был очень занят, но и не сказать, что редко. Встречались то в Москве, то за городом, и всегда при виде его лица, его сухопарой высокой фигуры ей становилось не по себе, она волновалась, колени ее подкашивались, она любила его…

– Роза Дмитриевна, вас ждут!

– Пусть подождет, – бросила она. Ей надо было немного прийти в себя.

– Вы не поняли, это не… – Горничная покраснела, поскольку до сих пор не знала, как зовут молодого и красивого мужчину, который повадился сюда ублажать эту старую грымзу. Он ей в сыновья годится. Что он нашел в ней? Деньги? Но у него, похоже, и у самого они есть…

– А кто же? – Неприятное чувство застряло где-то под грудью и теперь саднило, даже кровоточило. Откуда вдруг это чувство тревоги? И вообще, кто посмел потревожить ее, когда она принимает ванну? – Лиза, что ты молчишь?

– Сказали, что из прокуратуры, – прошептала Лиза, в душе радуясь, что ее хозяйку вытащили из душистой теплой ванны. Нечего ей там нежиться, и так уже целый час как отмокает… Вот живет баба, ничего не делает, ест-спит сладко, да еще мальчишку завела для любовных утех.

Роза удивилась. Набросила халат и перешла из ванной комнаты в спальню, где оделась, потом вышла к незваному гостю в гостиную. Невысокий плотный человечек с папкой под мышкой. Увидев хозяйку, встал.

– Роза Дмитриевна Цыбина? – спросил он, внимательно разглядывая ее. – Добрый день.

– Вы кто? – Она не смогла сдержаться и буквально выстрелила в него своим звучным сильным голосом и зарядом презрения. Стойкую ненависть к прокуратуре ей успел внушить еще покойный муж.

– Следователь прокуратуры, Свиридов Денис Михайлович. Скажите, Роза Дмитриевна, вы читали роман Виктора Гюго «Человек, который смеется»?

Утром, пока все спали, я решила позвонить Р. и посоветоваться с ней по поводу покупки квартиры в Петербурге. Все эти разговоры Моники о недвижимости здесь, за границей, далеко от России, кажутся мне несерьезными. Откуда мне знать, как дальше сложится моя жизнь и в состоянии ли я буду содержать даже небольшую виллу в Ницце или Антибе. Скорее всего, нет, поскольку имею твердое намерение отказать Русакову. А без Русакова, которого я еще не так давно представляла себе в роли мужа, я не потяну. Да и зачем мне все это, Антиб – это сказка, рассказанная мне на ухо добрым доктором, не больше. Это Моника помешана на здешних местах, ей все тут родное, близкое и милое. А по мне, так лучше всего перебраться в Питер, главное, чтобы подальше от Москвы… Да, я боюсь возвращения домой. Мне так и кажется, что стоит только открыть дверь моей квартиры и войти в нее, как я тотчас услышу их голоса. И, что самое ужасное, я до сих пор не могу представить себе их вдвоем, лишь по отдельности. О. выйдет мне навстречу с открытым лицом и кинется меня обнимать… И я не спрошу ее, где же она пропадала почти год, почему не навещала меня, не приносила яблоки? Откуда вдруг такое безучастие? Или все-таки чувство вины загрызло ее дружеское участие и лишило ее возможности хотя бы позвонить мне и спросить, как у меня дела, как затягиваются швы и вообще, как я… А как встретит меня моя любовь? Улыбнется таинственно и протянет мне букет цветов – с возвращеньицем… А потом из комнаты выбежит малыш и пальнет в меня из рогатки… Вот теперь смена декораций, лица моих предателей поползут, как размываемая летним ливнем акварель… И вместо их лиц останутся лишь бледные цветные пятна. Так им и надо. Вот только что они делают в моей квартире? Живут. О. жарит Д. на завтрак яичницу на моей любимой французской сковороде. Д. приносит вечером пакет с продуктами и целует свою жену прямо в передней… И все это происходит в моем доме. Я словно вижу эту невыносимую картинку. Вся квартира пропиталась уже их запахами, их жизнью…

Р. сказала мне, что с покупкой квартиры в Питере у меня проблем не будет, что у нее есть приятельница, которая познакомит меня с хорошим, честным и порядочным агентом по недвижимости (что-то я сомневаюсь, что такие вообще в природе существуют), и что если это срочно, то я могу сбросить по электронной почте Р. мои скромные пожелания относительно размера предполагаемого жилья и его местоположения… Я поблагодарила Р. и сказала, что еще подумаю. «Я понимаю, тебе не хочется домой, где все будет напоминать об этой сучке…» Да, Р. не церемонилась, когда речь шла о таких вещах… И тут я возьми да и скажи, что Русаков сделал мне предложение. Реакция Р. потрясла меня. «Соглашайся, даже не раздумывай. Он очень хороший человек, умница, любит тебя, к тому же далеко не бедный. Что? Хочет купить тебе эту виллу? И ты еще не дала ему ответ? Чего ты ждешь? Точнее, кого ждешь, своего блаженного, который поменял тебя на эту одноухую?.. У них семья, понимаешь? А это серьезно. Неужели ты еще не забыла его?» Я?! Не знаю, не уверена, я ни в чем не уверена… Хотя, нет, уверена. Уверена в том, что не люблю Русакова. Не хочу его как мужчину. Р. спросила меня, а хочу ли я вообще кого-нибудь, и я ответила, что понятия не имею. Какой-то странный вышел разговор. Не этого я ожидала от Р. Я думала, что она ценит прежде всего чувства…

Сегодня у Моники день рождения! Я отпустила ее, только попросила подбросить меня на своей машине до города. Мне надо сделать кое-какие покупки. Русаков с Максимом обещали прийти вечером за ответом. Смешные.

Оля поставила перед Бессоновым тарелку с горячими котлетами и бутылку с пивом. Было девять вечера. На кухне, где они ужинали, работал телевизор.

– Значит, говоришь, у нее был Константинов?