Прочищаю я горло и, кашлянув для солидности, задаю самый глупый вопрос, который только можно придумать:

— Кто вы?

Однако ответ получаю такой, что, не сиди я на стуле, может, и с копыт грохнулся.

— Полковник Тимоти О'Брайн. Начальник психоаналитической лаборатории Центрального Разведывательного Управления, — чеканит Пупсик голосом полковника.

Ни-и-фи-га-се-бе!!! Чем же это я такой интерес к себе у столь серьёзной организации вызвал? И настолько его ответ меня из седла выбивает, что этот вопрос, в мозгах свербящий, машинально вслух задаю.

Что удивительно, полковник передо мной как на духу исповедоваться начинает.

— Сфера интересов Соединённых Штатов, — чётко излагает, — охватывает практически все уголки земного шара. Особое внимание при этом уделяется России как стране с нестабильной экономикой, слабой государственной властью и при этом обладающей огромным ядерным потенциалом. Поэтому любой новый человек, появляющийся на политической арене России, сразу подвергается пристальному изучению. Ваше стремительное восхождение во власть, телевизионное интервью, пространные статьи в центральной прессе с положительной оценкой ваших способностей и далеко идущими выводами, позволили нашему аналитическому отделу прийти к заключению, что в ближайшем будущем из вас может получиться весьма влиятельный политик. Это и является основной побудительной причиной желания познакомиться с вами поближе.

— И что же вы надеетесь из меня «выкачать»? — усмехаюсь недоверчиво.

— Ничего, — по-солдафонски рубит сплеча полковник. — Мы будем заниматься вашей «накачкой». В семидесятые годы наша лаборатория занималась исследованиями в области модификации сознания человека. Когда сведения о нашей работе просочились в прессу, была пущена хорошо сфабрикованная дезинформация, что исследования дали отрицательный результат, и работы в этом направлении прекращены. На самом же деле мы добились поразительного эффекта, когда девяносто процентов подвергаемых внушению по нашей методике людей полностью меняют свои взгляды и убеждения практически без заметных психических отклонений. Кстати, эта методика, опробованная на политических лидерах вашей страны, дала ещё более ошеломляющие результаты — девяносто восемь процентов. Впрочем, мы применяли её осторожно и избирательно, предварительно глубоко изучив психотип каждого конкретного индивидуума.

Вот это он мне по мозгам врезал! Выходит, не один я с помощью Пупсика «кукол» послушных леплю. Выходит, сидят сейчас в Кремле сплошные марионетки, а «кукловоды» из Вашингтона их за ниточки дёргают…

— А кто же те счастливчики, на кого ваша методика не действует? — севшим голосом продолжаю «допрос с пристрастием».

— Люди с очень устойчивой психикой, твёрдыми убеждениями и высокоразвитым интеллектом с аналитическими наклонностями. Впрочем, при массированной тотальной обработке и их сломать можно, но тогда имеет место высокая вероятность возникновения шизофрении. Мы ведь не стираем память человека, а путём внушения переориентируем его убеждения. И если моральные принципы какого-либо индивидуума пустили глубокие корни в подсознание, то психические нарушения неизбежны. Поэтому таких людей мы стараемся не обрабатывать, иначе возникает вероятность рассекречивания нашей методики. К счастью, как правило, подобные люди на российском политическом Олимпе практически не наблюдаются.

Эт уж точно, горько замечаю про себя. Самое обидное, что прекрасно понимаю — и я из этих самых девяноста восьми процентов…

— А из моего окружения кто может противостоять внушению? — спрашиваю и мысленно транслирую через Пупсика образы Сашка, «бухгалтера» и «горилл» своих — короче, всех, кого в Штаты с собой взять наметил.

Думает пару минут полковник, анализирует, затем бросает коротко и по-русски:

— Сашок.

Понятно, что имечко он из головы моей извлёк, но настолько меня произношение изумляет, настолько слух режет, что я мгновенно беседу прерываю. Это для меня он Сашок, а для тебя, морда цээрушная, Александр Веньянимович, и никак иначе!

— Всё, хватит лясы точить! — бросаю раздражённо. — Теперь у меня и к тебе, Пупсик, пару вопросов имеется.

— Я вас слушаю, Борис Макарович, — как ни в чём не бывало выходит из транса пацан.

— Всё слышал, или ты сейчас как трубка телефонная бесчувственным был?

— Слышал.

— Насколько этой информации можно верить?

— Как это? — не понимает Пупсик. — Да нет, Борис Макарович, он врать сейчас не мог, поскольку вы не с самим человеком разговаривали, а с его сознанием напрямую связывались. А сам полковник об этой «беседе» даже не подозревает.

— Хорошо… — тяну я. Хотя, чего там хорошего, если за мной «психическая» охота ведётся?

— Ты оградить меня от их внушения в Штатах сможешь?

— Проще простого, — кивает Пупсик.

— Ну и отлично, — вздыхаю с облегчением. — Тогда — еду к ним. Как говорится — назло врагам!

Допиваю кофе, встаю, и тут мне ещё одна мысль светлая в голову приходит.

— А можешь так сделать, чтобы я в Америке точно так, как только что, речь их американскую понимал?

— Как скажете, Борис Макарович, — кивает Пупсик.

— Вот и ладненько, — совсем в отличное состояние духа прихожу. — Спасибо за кофе.

— Не за что.

Выхожу из дверей и нос к носу с Алиской сталкиваюсь.

— Боренька! — щебечет обрадовано и тут же губу обиженно копылит, словно мы с ней не пару часов назад за обедом виделись, а по крайней мере месяц в разлуке находились. — Ты всё занят да занят… В работе с головой постоянно… Отдохнул бы… Хоть часик жене уделил… — канючит.

— Это в каком смысле? — игриво подначиваю её.

— Вечер-то сегодня какой! — бесхитростно продолжает она. — Давай на лодочке по пруду нашему покатаемся, а?