И чемоданчик «атомный» бац, на прибор какой-то водружаю. И открываю. А там какого «горючего» только нет! На все вкусы. И, что характерно, бутылки вроде бы такие же, из которых наш народ отраву жрёт, а вот содержимое по спецзаказу на заводе изготовлено, чтоб, значит, перед заграницей краснеть не пришлось.

Ничего ребята цээрушные оказались, с полуслова, благодаря Пупсику, меня поняли. И водку на дурняк, как наши, изумительно жрали. Короче, когда их шеф, хмырь то есть наш, через пару часов заявился, мы уже хором «Подмосковные вечера» и «Yellow submarine», чередуя куплетами, горланили. Хмыря попервах чуть кондрашка не хватила, но Пупсик ему в мгновение ока душевное равновесие вернул. Тоже ничего мужик оказался: звякнул по телефону сотовому куда-то, и минут через пять в номере девицы нарисовались. В общем, всё путём вышло. Образец русско-американского сотрудничества споенного. С конгрессменами, думаю, хуже получилось бы.

С утра я что стёклышко был — во что, значит, продукт качественный потреблять! И голова не болит, и во рту не сушит. Правда, водки всё равно почему-то хочется. Может, именно потому, что голова такая неестественно светлая?

А вот Сашок тяжело на ноги поднялся. И говорил я ему вчера: не мешай водку с виски — так нет, не послушался. Хочу, мол, с американской спецслужбой на брудершафт выпить! «Добрудершафтился» до такой степени, что девицы его потом за руки, за ноги в спальню, что тюфяк какой, с трудом отволокли. И чего им, спрашивается, надо было от него в таком состоянии?

— Может, лекарство примешь? — киваю ему на полпузыря «Столичной», что я на журнальный столик специально для такого случая поставил, с общего застолья предусмотрительно заныкав.

— Нет-нет! — машет руками. — Вначале кофе… лёгкий завтрак… и лишь потом… может быть…

Только мы собрались куда в ресторан податься, чтобы Сашку здоровье поправить, как стук в дверь настойчивый раздаётся. Открывает Сашок дверь, а на пороге хмырь наш стоит. С лицом белым, глазами бегающими.

Да, думаю, видно тоже вчера хорошо принял. Сейчас по всем правилам бонтона межгосударственного опохмелиться предлагать будет.

Ни хрена подобного. Бочком-бочком в дверь протискивается, а за ним человечек какой-то, весь из себя невзрачный, проскальзывает. Причём настолько неприметный, что не только глазу зацепиться не за что, но и память о встрече с ним сразу напрочь отшибает. Как о столбе уличном. Невидимка, одним словом.

— К вам прибыл личный представитель президента Соединённых Штатов Америки по особым поручениям, — шёпотом замогильным сообщает хмырь и в сторону «невидимки» кивает.

Ну, ежели по особым поручениям, как-то отстранёно решаю я, то представитель таким незаметным и должен быть. Мало ли с кем президенту инкогнито пообщаться вздумается… Может, с тёлкой какой клёвой… Не зря о нём легенды сексуального характера ходят.

— Президент Соединённых Штатов Америки, — тут же начинает вещать представитель по особым поручениям голосом блеклым и таким же невыразительным, как и он сам, — приглашает вас к себе на неофициальную встречу.

Ядрит твою в корень! — хлопаю себя ладонью по лбу. Как я мог об этом забыть?! О тёлке, значит, подумал, а о себе?

Зато у Сашка реакция неадекватная. Багровеет в момент, что от апоплексического удара, рот обеими руками зажимает и с места в карьер в ванную комнату метётся.

— Когда? — машинально спрашиваю «невидимку».

— Прямо сейчас, — индифферентно сообщает он, словно наблюдать подобные ситуации ему не в диковинку. Будто каждый второй сенатор как Сашок реагирует на приглашение президента.

— Минутку, — говорю «невидимке», хватаю с журнального столика пузырь с остатками «Столичной» и за Сашком устремляюсь.

А того над умывальником наизнанку выворачивает. И чего ему президент штатовский так не нравится?

Жду я, пока организм его успокоится и в норму придёт, а сам глазами комнатушку обшариваю — где тут какая посуда имеется, чтобы «лекарство» налить? Не из мыльницы же Сашку дозу принимать, ещё хуже эксцесс может случиться… Наконец пластиковый стаканчик с зубными щётками замечаю. Вытряхиваю щётки на пол, а стаканчик до краёв наполняю. Аккурат доза лечебная.

Тут и Сашка спазмы отпускают. Садится он на край ванны, рот полотенцем вытирает. А сам зелёный-презелёный, что крокодил нильский. И тоска в глазах беспредельная, типа того, мол, добейте, братцы, чтоб не мучился…

— Прими, — стакан ему протягиваю.

Видит Сашок, что за «лекарство» ему предлагаю, руками машет, мычит протестующе.

— Я кому сказал?! — командую.

Смотрит он на меня взглядом страдальческим, что на изувера, но стакан таки берёт.

— А теперь залпом, на вдохе — и дыхание задержи!

Выполняет он послушно и эту команду и, щёки надув, дыхание пресекает. Тело всё конвульсивно содрогается, а цвет морды, что у взбесившегося светофора — зелёный-жёлтый-красный, — с калейдоскопической скоростью меняется. Но терпит Сашок, волю организму не даёт.

Наконец вижу, испариной морда покрывается. Полегчало, значит.

— Молодец! — хвалю. — Можешь дышать.

Выдыхает он шумно и тряпкой мокрой начинает с края ванны на пол сползать. Поддерживаю его, морду водой ополаскиваю, волосы пятернёй приглаживаю и на ноги ставлю. Оглядываю критически в таком положении, узел галстука ему поправляю. Теперь сойдёт. Рубашка и костюм, водой забрызганные, пока к президенту доберёмся, высохнут. Да и сам он к тому времени мало-мало оклемается. Сейчас же «на автопилоте» придётся транспортировать.