– Если бы такой препарат существовал, каждый бы мог стать себе писателем, - подхватил я идею гостя.
– Этот препарат я бы назвал "фантазином".

– Название у него уже есть - иллюзит...

– О! Он действительно существует?

– Существование относительно. Допустим, что иллюзит и я существуем одинаково...
– сказал он при выходе.
– Спокойной ночи!

Я провел его на темную лестницу, некоторое время пытался нашарить выключатель, чтобы зажечь свет, и наконец нашел.

Вдруг стало светло, но вокруг вился голубой туман, из-за которого временами появлялся горизонт.

Нет, это не мог быть горизонт... Горизонтальная линия ежесекундно меняла форму, переходила в плавные волны, потом в острые зигзаги, извивалась, принимая почти горизонтальное положение. Потом исчезала за сгущающейся синью тумана, переливающейся к фиолетовому и красному.

В этом мире не было ничего постоянного, можно сказать, что образ менялся как в калейдоскопе, но это не точно. В калейдоскопе изменения происходят скачкообразно, а возникающую картину можно задержать и рассмотреть.

Был слышен шум, то полностью исчезающий, то нарастающий до протяжного вибрирующего воя. Потом все замолкало, а из тишины возникал свист, напоминающий пение птиц.

Ветер то усиливался, качая мое тело, то затихал и тела не было вовсе, я его не чувствовал, потому как был самим бытием, самим сознанием существования, не подкрепленным никакими материальными доказательствами этого...

Острый болезненный укол. Я вновь почувствовал свое тело, оно словно выросло из ничего. Сначала появились длинные руки - две, потом еще несколько. Потом все остальное, тяжелое, распластавшееся на чем-то сыпучем. Это были зерна острого песка, которые я чувствовал под собой. Я был и в глубине этого песка, там находилась некоторая часть меня, распространяющаяся под его поверхностью многочисленными отростками. И вдруг, в одно мгновение, я вновь перестал существовать. Остался только пурпурный туман вокруг, прорезанный белыми зигзагами, словно трещинами в красном куполе, прикрывающем несуществующего меня.

Рывок за плечо выбросил меня из пурпурного тумана. Я очутился в застекленной кабине, в кресле рядом с пилотом. Пилот закрыл люк и посмотрел на меня через стекло шлема.

– Порядок?
– спросил он.
– Чувствуешь себя нормально?

Я подтвердил кивком головы.

– Интересно, правда? Поле их сознания растягивается на несколько метров от существа. Только недавно удалось создать работоспособную защиту. Можешь представить, как реагировали первые столкнувшиеся с этим феноменом. Хотя это не единственная особенность планеты.

Я выглянул в окно. Вокруг песчаная равнина, над которой светится ясный купол неба. Вдали темнеет полоса растительности. На песке, прямо у вертолета разлеглась большая сплюснутая куча из которой вырастали темные отростки, похожие на клубок змей или проводов, они мягко спадали на песок и едва заметно шевелились. Вокруг, через промежутки в несколько десятков метров, лежали подобные существа прижатые к песку.

– Существование вещь относительная, - сказал пилот, включая двигатель.
– Они осознают свое бытие. Это доказано. Но сомневаются в своем материальном существовании. То что ты только что чувствовал - ощущения, которые испытывает каждое из них.

– Очень сильные ощущения, - заметил я.
– Как можно, испытывая такое, не верить в существование собственного тела?

– Они не верят. Не чувствуют ни себя, ни себе подобных. Каждое из них уверено, что оно единственное, висящее в океане небытия, разумная монада, бытие без материи. То что они чувствуют, принимается за игру воображения.

– Действительно, мои ощущения не имели ничего общего с действительностью. Эта игра красок, форм и звуков...

– Они попросту не могут найти никакой закономерности в окружающем мире. Чувства доносят до них неоднозначный образ окружения. Важно не то, что они неверны, главное - неоднозначность. Прямая линия, видимая то как синусоида, то как дуга, не способствует вере во что-либо логичное кроме собственного мышления. Представь себе, что зеленый круг ты всегда видишь как серый эллипс. Будешь сомневаться в существовании этого предмета? Нет! Ты просто дальтоник с астигматизмом, но это не подрывает реальности окружающего мира. Но если бы ту же фигуру ты видел то как синий квадрат, то как желтое неправильное пятно - это значительно хуже. А они, эти странные существа приросшие к земле, обладают просто "идеально несовершенными" чувствами, дающими изменчивый, неверный и туманный образ мира. Они даже не знают, что размножаются, потому что это происходит почкованием длинных подземных "грибниц", над которыми у них нет никакого контроля. Эти существа, которых мы называем солипсами, знают только то, что существуют, поскольку мыслят. Попытки установить с ними контакт абсолютно безнадежны, никакой внешний раздражитель не в состоянии сломить их безразличия. Они не верят ни во что, что приходит снаружи, принимая все за новый вариант игры воображения. Они ничему не удивляются, поскольку живут как бы под постоянным воздействием галлюциногенов.

Мой товарищ оторвал машину от земли, теперь мы летели низко над равниной. Сверху я видел редко посеянные серо-коричневые тела этих существ-растений, одаренных сознанием.

– Их тело состоит главным образом из чего-то аналогичного мозгу человека. Этот орган высоко развит, но практически ничему не служит, только принимает разнообразие бессмысленных сигналов, которые посылают несовершенные чувства. Местные условия идеально способствуют беззаботному развитию и размножению этих организмов. Энергия получаемая от двух солнц полностью удовлетворяет их скромные потребности. Минеральные вещества они получают через разветвленную систему "грибниц". Солипсы живут без всяких умственных усилий. Их мозг является атавизмом.

– Как могли возникнуть подобные существа?

– Раньше было не так. Наши исследования показали, что их предкам борьба за существование давалась тяжело, они преображали свое окружение... Ненужные нынче щупальца когда-то собирали воду и минеральные составляющие с большой территории. Сегодня они вымирают, потеряли чувствительность к внешним возбудителям, и лишаются остатков сознания. Мы свидетели дегенерации и падения мыслящих существ, которые получили идеальные для существования условия. Через несколько сотен лет потомки этих существ полностью потеряют контакт с внешним миром. Останется только мозг, который постепенно теряет свои функции. Солипсы должны исчезнуть или, в лучшем случае, деградировать до уровня обычных растений, мозг, которому не требуется думать - тупеет. Через тысячу лет здесь будет поле чего-то вроде кочанов капусты, растущих под лучами двух солнц.