Целуются. Снова целуются.

Юля. Ты пропащий! И я пропащая! И все равно, обними меня покрепче. На перроне меня должен встретить муж. Не знаю, не придумала еще, что скажу ему…

Плач ребенка.

Юля. Сейчас, моя радость, сейчас!.. Мы уже идем…

Заходит в купе и идет со стаканом к проводнице.

Юля (Проводнице). Можно я воды налью?

Проводница. Об чем вопрос, гражданочка!.. Это у вас ребеночек? Счастливая! Не время, конечно, его заводить, но все равно счастливая. У меня сеструха младшая, дура дурацкая, все книжки читала, Чехова да Пушкина, и домечталась на пару со своим хахалем, одноклассником, родила сразу после выпускного вечера. Тоже, вроде бы, не ко времени, но сейчас глянешь на племянницу, и сердце тает.

Юля. А что с сестрой стало?

Проводница. А все по-людски. Хахаля сестринского я выгнала хватит, говорю, нам отца алкоголика! Нечего еще одного козла в семью приводить. Сестру отправила в Ярославль учиться, а младенчик на руках у меня и мамки рос. Первые зубки, первые слова — все на моих глазах происходило. Вот, растет еще одна овечка на заклание… А вашему сколько?

Юля. Два с половиной. Замечательный мальчонка, только вот не говорит до сих пор…

Проводница. Ничего страшного, еще залопочет. Еще жалеть будете, что он у вас не родился немым…

Юля. Ну, нет, жалеть не буду. Он у меня чудный. Умненький такой, глазки веселые, хитрые…

Проводница. То-то и есть, что хитрые… Ну, ладно, мне пол мыть пора. Вода вот здесь (показывает на кран в нише) — и спокойной ночи до самой Москвы! За час до приезда включаю свет, так что пользуйтесь темным временем по назначению.

Юля наливает воду и уходит. Проводница начинает шваброй мыть пол. Дойдя до купе интеллигента останавливается, затем резко распахивает дверь.

Проводница. Так-так, что это вы такое делаете?

Голос интеллигента. В окно, к примеру, смотрю! А вы по какому праву врываетесь, да?

Проводница. Ага, не нравится, когда поперек шерсти? В окно он смотрит! А может быть, ты курить собрался прямо в купе? Еще раз поймаю за этим занятием, смотри у меня.

Голос интеллигента. Я буду смотреть в окно, сколько считаю нужным! А курить я собирался в тамбуре, да!

Проводница, домыв пол, возвращается к себе. В коридоре появляется взъерошенный интеллигент. Боязливо оглядываясь, он идет в хвост вагона — курить.

Голос старухи. Ой, что это? Темнота и холод, как в погребе. Завели и бросили. (Пауза.) Ой, да что это? Вроде бы не воровала, не душегубничала. (Пауза.) Ой, как холодно! И ноги замерзли. И руки тоже. Все больше и больше. Ототру платочком, отогрею. А ноги все мерзнут. (Пауза.) И за что это меня? Ай. Кто это? Уж не нечистый ли по мою душу? За что же это, люди добрые?

Женщина выходит из купе и идет к матери.

Женщина. Мама, ты чего?

Голос старухи. Доченька, ты? Да нет, все в порядке.

Женщина. Что ты меня вечно позоришь? Спи!

Идет по коридору и присоединяется к интеллигенту. Ей не спится и хочется с кем-нибудь поговорить.

Женщина. Закурить найдется?

Интеллигент молча подает ей пачку. Женщина закуривает.

Интеллигент. А для чего же вы в Москву в такое тревожное время едете? Цены там почти такие же, как в Калинове, только «сникерсы» дешевле, чем у вас, да?

Женщина. А я как раз за «сникерсами» и еду. Мать на свидание с ее сестрой, моей теткой, везу, ну, и по делам. Семью, знаете ли, нужно кому-то содержать. Мне теперь все равно, на чем наваривать. Это другие будут с голоду пухнуть — до торгашества не опустятся. Я от этого чистоплюйства пару лет назад отучилась, как в Польше на рынке постояла.

Интеллигент. Еще Польска не сгинела… Туда — обратно, Белосток таможня, бардзо добже, да?

Женщина. Кому добже, а мне нет резона этим живоглотам за каждую гладильную доску чуть не половину доходов отстегивать. По первости — то я всяким барахлом сумки набила, спросу никакого, паны мимо загребают, а ко мне, значит, ни одна курва не подчалит. Я к соседке, поглядеть, как у той дела. «Купи, — шутит, — хоть что-нибудь у меня — для почину». Ну, я и взяла несколько презервативов по тысяче злотых. Бросила рядом со своим товаром и стою, как умная Маша. Тут какой-то пан лысоватый прет на меня, как Пилсудский на Буденного. «Эй, пан!» «Цо?» «Купляй кондом!» «Или коштуе?» «Пять тысяч!» «То драго!» «Все-то вам, говнюкам, драго. Ладно, три!» Смотрю, он за бумажником полез. Только расплатился, я снова к соседке.