Они долго стояли без шапок на ступеньках церкви, и толпа прихожан обмывала грузную фигуру Игнатыча и отрывала, сбивала регента. Его уносило потоком, Игнатыч удерживал за рукав.

Наконец они надели шапки и пошли рядышком к воротам ограды.

Васильев, не спеша, обошел их. Поровнялся и отмахнул фуражкой.

– Петру Игнатычу мое почтение, - и когда Игнатыч взглянул, добавил, чтоб закрепить: - С праздником.

– Ага, здорово, - сказал Игнатыч и удивленно глянул на Филиппа, - ты чего же?

– А послушать.

– Да и лоб-то не грех перекрестить, пожалуй.

Тут уж Филипп неопределенно мыкнул и прошел вперед.

Он долго покупал семечки у торговки и видел, как мастер с регентом прошли, и прошли не иначе, как в "Слон".

Шли они медленно, резонились о чем-то по хоровой части, Игнатыч напирал и сбивал регента с панели.

Васильев обогнал их, чтоб первому прийти в "Слон", чтоб не подумали, что увязался.

Ресторан "Слон" размещался в двух этажах. Внизу были стойка, машины, столы с рваной клеенкой. Парно, душно, хрипел орган, надрывались голоса, брякала посуда. Тут было дешево и всегда пьяно. Но верх был тихий.

Там была у стены особая музыка - ее заводили за пятак, и она играла задумчиво, мелодично, как будто капает вода в звонкую чашу. Это был большой игральный ящик, какие бывают в детских шарманках. Столы здесь были со скатертями, с бумажными пальмами, на стенах картины в розовой кисее от мух.

Когда Филипп поднялся наверх, там было еще пусто. В конце зала у столика с тарелками сидел половой и заботливо вырезал перочинным ножом кукиш на деревянной палке. Из-под пола едва доносился гул машины и гомон голосов.

Васильев степенно уселся за столик, огляделся и постучал человеку.

– Сей минут, - крикнул человек, привстал и что-то наспех доковыривал ножиком. Стряхнул с фартука стружки и раскидистой походкой с трактирным достоинством пошел к Васильеву.

– Заведи-ка машину, - сказал Филипп.

– Музыку, - назидательно поправил половой.
– Пятачок стоит, известно-с? А что поставить?

Он мазнул рукой по соседнему столику и шлепнул грязным листком под нос Филиппу.

– Прейскурант - по номерам можно.

– Пятый, что ли, номер вали, - приказал наугад Васильев, - и бутылку Калинкина.

Официант завел, и грустно закапала ария из "Травиаты".

Снизу вдруг ярко громыхнула машина, рванул густой рев голосов, хлопнула дверь: регент с Игнатычем поднимались, все еще споря.

Игнатыч увидел Филиппа, мотнул в его сторону головой и шутливо пробурчал:

– Что ты панихиду такую заказал? Надо было второй поставить.

"Клюнуло", - подумал Филипп. Игнатыч угощал регента. Но регент, видно, спешил, и мастер наспех подливал пиво в недопитый стакан. Регент поминутно чокался и глядел на часы.

Филипп спросил полдюжины и две воблы - он рисковал: мастер мог уйти с регентом.

Но регент снялся один. Он суетливо дергал часы из чесучевой жилетки и приговаривал:

– Так в среду на спевочку, не опаздывайте, в среду, значит, вечерком, на спевочку. Покорно благодарю.
– Он засеменил к выходу и дрябло застукал по ступенькам.

– Жена у него с характером, - подшутил вдогонку Игнатыч и подмигнул половому.

– Бывают женщины, - громко сказал Филипп от своего столика и обернулся к Игнатычу.

– А ты женатый?
– спросил Игнатыч. Он все еще улыбался - таким его не видел Филипп в заводе никогда.

– Холостой, слава Богу, - сказал Васильев.

– Видать, вишь огородился.
– И Игнатыч кивнул на пол-дюжину, что строем стояла у Филиппа на столике.

– А подмогите, Петр Игнатыч, - сказал Васильев, привстал и выдвинул второй стул.

– Ну, уж не обидеть... разве одну. Получи!
– Игнатыч кинул трешку половому и, переваливаясь, засопел через зал.
– Так холостой, говоришь? сказал Игнатыч, масляно улыбаясь.
– Ухажер, значит?
– и лукаво сощурился.

– Я и по этой части справный.

– А по какой же ты еще справный?
– Игнатыч отхлебнул пива и все приятного ждал, улыбался.

– А по своей, по токарной, по мастеровой.
– И глянул в глаза Игнатычу, так свободно глянул, немного с вызовом.

И сейчас же стерлась улыбка с Игнатыча, опять он посерел, как в мастерской.

"Поспешил, поспешил, - думал с испугом Филипп, - перебрал, запорол все дело"

Игнатыч посмотрел на воблу, допил стакан, стукнул донышком об стол.