– А револьвер его ты зачем к полицмейстеру отнес, а не сразу сюда? Финтики? А может, ты врешь, что номер 287940.

Вавич молчал и глядел то в пол, то с темной злостью взглядывал на Грачека. Грачек смотрел в стену.

– Ну так как же?

– Шел за ним до постового...
– Виктор поворачивал головой.

– Слышал. Схватил сзади за руки, ногой упер в зад. Постовой обшарил, и вот браунинг! В кармане, через шинель?
– бубнил в стену Грачек.
– Унюхал? Что у меня в кармане? Ну?
– Грачек хлопнул рукой по шинели.
– Гадалка! А кто там еще обшаривал? Никто? Врешь. Знаю. Стой здесь.

Грачек шаркал ногами, вышел. И Виктор слышал, как сказал за дверями:

– Не выпускать! Не входить!

"Пусть, сволочь!
– шептал Виктор.- Я самому Миллеру скажу".
– И для бодрости громко зашагал по кабинету. Вдруг дверь скрипнула, и голова Сеньковского.

– Дурак ты!
– громким шепотом говорил Сеньковский, он поминутно оглядывался.
– Ведь этот старик-то, староста из Петропавловской, сидит у нас в приемной, - Сеньковский оглянулся и заговорил быстрее, - говорит, видел его на Слободке, на колокольню лазал, платы, говорит, планты... а и ты!
– Сеньковский высунул язык и вдруг спрятал голову, прикрыл легонько дверь.
– Если номер верный, - вдруг снова всунулся Сеньковский, - ты лучше по-хорошему, - и он мигом захлопнул дверь.

Вавич услыхал, как возил по коридору ногами Грачек.

– И придешь обратно, - услыхал Виктор, это Грачек крикнул, и тяжелые шаги затопали к двери. Вошел старший городовой, саженный, на всю полицию один такой.

– Пожалуйте, полицмейстер требует. Распахнул дверь, стал у двери.

– Пожалуйте, - и крякнул в руку.

Вавич сердитыми шагами вышел. Сеньковский топтался у дверей.

– Петухов-то не запускай, хуже будет,- громко сказал вслед Сеньковский.

– Болван, - пробубнил Вавич. Он быстро шел, нахмурясь, глядел прямо вперед, и чужими мелькали мимо стены участка.

– Тьфу!
– плюнул Вавич на лестнице.

Городовой поспевал сзади.

"Что ж это? Сопровождает? Как арестованного?" - Виктор сделал вид, что не замечает.

До дому полицмейстера было два шага. Виктор дернул наотмашь дверь на лестницу.

– В канцелярию приказано-с, - сказал сзади городовой.

– Ага!
– и Вавич бросил дверь. Дверь хлопнула. Дверь в канцелярию была рядом. Вавич быстро, усиленно деловитым шагом вбегал на лестницу. Городовой пыхтел сзади.

– Прямо в кабинет, - вполголоса приговаривал по дороге городовой и сам постучал в двери.

– Войдите, - круглым голосом выкатил слово полицмейстер.
– Ага!
– он медленно покивал из-за стола на поклон Вавича. Городовой остался за дверьми.

– Что ж это вы, голубчик, - и полицмейстер откинулся на спинку кресла, упер перед грудью пальцы в пальцы, - что ж это вы давеча рассказывали и этак... героем этаким представились.

– Я...
– начал громко Вавич, решительно крикнул: - Я! Но полицмейстер поднял руку.

– Можно? Я тут ключи у тебя забыла, - и Вавич боялся оглянуться на голос Варвары Андреевны. Варвара Андреевна задержалась на ходу, насмешливо глянула на Вавича и сейчас же стала выдергивать ящики в высоком шкафчике колонкой.
– Куда я их сунула?

– Выходит, вы все мне тут налгали, - уже покрепче голосом говорил полицмейстер, - ничего вы не унюхали! Да-с! А вас натолкнул старик, господин Фомичев! Ага, знаете!

Варвара Андреевна на миг оглянулась на Виктора.

– ...Староста Петропавловской церкви и содержатель трактира второго разряда. Помолчите!
– вдруг крикнул полицмейстер.
– Вот, извольте, - уже выкрикивал полицмейстер,- он тут бумагу уже подал, - и полицмейстер тряс толстым листом слоновой бумаги, - вот тут излагает и ходатайство тут, просит о награждении.

Полицмейстер стукнул листом по столу.

– Не тебя, конечно! Постовой мог задержать. Герой!

– Револьвер! однако! оказался!
– лаем выкрикивал Виктор.

– Что оказался?
– полицмейстер нагнулся вперед.
– Что? Сороченки? Убитого? Да? Кто сказал? Номер? Это еще проверим, батенька. Может быть, конечно, - тише заговорил полицмейстер.

– Слушай, - вдруг сказала Варвара Андреевна, - скажи, чтоб поискали, где-нибудь они должны быть. Разменяй мне, пожалуйста, десять рублей, - и она рылась в портмоне.

– Да-с, - полицмейстер совал руку в карман брюк, - а зачем это в Московский понадобилось сдать - довести не мог? Тигра, подумаешь, поймал, полицмейстер доставал деньги, глядел в кошелек, - а револьвер, видите ли, вам понадобилось сдать лично мне, - и он глянул на Вавича.- Как эти фестоны понимать прикажете?
– он передавал бумажки Варваре Андреевне. Она заправила их в разрез перчатки, пошла к двери, не глядела на Вавича.
– Да! Что это за финтифлюшки, - сквозь зубы заговорил полицмейстер. Он встал и стукал по столу пальцем.
– Что? Боялся, что в Соборном отпустят? Что же это? Где слу-жи-те?