И тут один из бойцов, сибиряк, подскочил к убийце и, сильным ударом свалил его с ног. В одно мгновение он выхватил из рук пленного пистолет и отшвырнул его далеко в сторону.

Затем началось самое страшное. Сибиряк вытащил из — за пояса острый нож и начал кромсать фрица. Первым делом он выколол ему глаза, отрезал уши, нос. Так он мучил фрица до тех пор, пока тот не испустил дух. Все присутствующие оцепенели и никак не реагировали на эту расправу.

Сибиряк встал, вытер о мундир убитого нож и сказал: — «Собаке собачья смерть!»

Все молчали и, только командир роты сказал одно слово: — «Закопать!»

Пленным дали лопаты и они быстро выполнили это дело.

Едва закончился этот рассказ, как произошло другое событие, касающееся меня.

Сижу под деревом и вижу — к командиру роты подошли контрразведчики — мои старые знакомые. Капитан Овчинников и старший лейтенант Анисимов. О чем — то, поговорили. Посмотрели на меня, потом, по очереди, на какую — то бумагу и направились ко мне.

— Встать! Пойдешь с этими офицерами в Особый отдел! Возьми с собой вещмешок! Оружие оставь. Старшина! Взять оружие!

— Есть! — беру под козырек.

Вот дела! В армии порядки такие же, как в тюрьме. Если говорят — с вещами на выход — значит куда — то переводят. Не иначе, как хотят перевести на другое место службы! Может быть в Особый отдел? А что? Образование у меня хорошее, парень дисциплинированный. Да такого парня днем с огнем не найдешь! Вот счастье! Пули над головой свистеть не будут. Крысы по ночам по мне бегать не будут! От вшей избавлюсь. А, может быть и, обмундирование заменят. Ведь на мне не обмундирование, а какой — то прожженный засаленный хлам. Решительно скажу — мне в жизни повезло. Глядишь, так и всю войну удастся пережить без всяких ран и увечий! А сколько будет наград! Как поется в песне — « золотистых орденов не сосчитать!»

.Со мной идет только капитан Овчинников. Краем глаза вижу, что Анисимов остался на том месте, откуда меня взяли и, тщательно осматривает каждый квадратный сантиметр земли. Вот чудак! Что он там потерял?

Смотрю, навстречу идет какой — то боец. Расправляю плечи и гордо вскидываю голову. Взглядом полного презрения, сверху вниз, смотрю на этого несчастного. Мысленно командую: — «Стоять по стойке смирно! Контрразведчик идет!»

Наконец пришли к моему новому месту службы. Гордо вскидываю голову — теперь я не просто пушечное мясо, а контрразведчик!

Автобус, в котором помещается Особый отдел, мне хорошо знаком. Увидев этот автобус, испугался! Чувствую, что ноги подгибаются от страха.

— Шагай, шагай!

Когда вошли в автобус, капитан сказал:

— Ну, что снова встретились! Сейчас ты у нас заговоришь! Расскажи, давно ли ты занимаешься мародерством? Много ли вытряс из карманов убитых? А знаешь ли ты, что за мародерство на войне, полагается расстрел?

Вот такой поворот событий! Вместо нового места почетной безопасной службы — новый допрос!

— Я не понимаю, о чем Вы говорите?

— Сейчас поймешь! Есть очевидец, который видел, как ты вытрясал карманы убитого немца.

— Я ничего не вытрясал! Мне ничего не надо! Делаю то, что приказывает ротный и, стараюсь делать это, как можно лучше!

— Хватит морочить мне голову! Один боец, не в пример тебе, настоящий патриот, все твои проделки нам описал. Он все видел своими глазами. Смотри!

У меня перед глазами появился листок из ученической тетради в линейку. На нем карандашом было что — то написано. Капитан моментально убрал листок..

— Сейчас я тебе прочту сообщение о твоем мародерстве! Слушай!

Из прочтенного с ужасом узнаю, что, увидев убитого немца, «…он начал трясти полы его мундира, для того, чтобы заполучить все, что было в карманах убитого…»

Боже мой, а мне было неизвестно, что такой преступник, как я, затаился в нашей роте!..

— Все было не так! Зачем врать? Зачем на меня возводить такой поклеп?

— Ну, так расскажи, как было на самом деле! Интересно узнать, как ты будешь выкручиваться! Твой отец — враг народа и, ты с детства пропитался звериной враждой ко всему честному! Ты в силу своего рождения не можешь быть честным человеком! Послушаю, как далеко зайдет твоя фантазия! Говори!

Чувство обиды и мысль о том, что в отношении меня совершается несправедливость, страх перед неминуемой расправой, сделали мой рассказ неубедительным и бестолковым. Было совершенно ясно, что, если в прошлый раз, как — то обошлось, то уж теперь доказать свою невиновность будет невозможно. Дополнительной сединой дело не кончится.

Появился старший лейтенант Анисимов. Капитан бросил на него взгляд и, в этом взгляде, нетрудно было прочитать вопрос. Анисимов отрицательно покачал головой. Много позже догадался, что Анисимов осмотрел место, на котором я сидел до своего ареста и ничего припрятанного не обнаружил.