У Каролин я достал из дипломата шагаловскую литографию и приложил ее к стене над плетеным креслом. (Вот, если вникнуть, еще одна причина моего путешествия в Нижний Манхэттен – доставить литографию в целости и сохранности.) Смотрелась она на новом месте неплохо, но Каролин показалось, что коврик у кресла не очень с ней гармонирует, и потому она решила сначала заказать для литографии рамку. Потом она налила себе выпить перед сном, а я стал делить добычу. Получив свою долю, Каролин пересчитала бумажки и негромко присвистнула:

– И это за одну ночь! Неплохо, а? Может быть, для настоящего грабителя это семечки, но когда живешь уходом за собаками... Знаешь, сколько шавок мне нужно выкупать, чтобы получить такие деньги?

– Много.

– Не то слово!.. Постой, кажется, ты мне малость недодал. Или вычел за Шагала?

– Ни в коем случае.

– Да, но ты мне дал двенадцать сотен, а это на полсотни меньше половины. Не хочу мелочиться, но...

– Ты забываешь о накладных расходах.

– Какие расходы? Такси? Ты заплатил туда, а я обратно, вот и все расходы.

– А «Этика» Спинозы?

– Я думала, она тебе попалась с партией книг в красивых переплетах... Или ты исходишь из ценности книги, а не из ее стоимости? Мне, конечно, без разницы, и все же...

– Я купил «Этику» в магазине Бартфилда на Пятьдесят седьмой улице. Выложил ровно сотню. Это без налога на покупку, потому что я сам зарегистрирован как книгопродавец.

– Сотню за эту книжку? – Каролин вытаращила глаза.

– А что? Цена обычная.

– Но ты сказал Абелю...

– Что она досталась мне почти даром? Да, сказал. И думаю, он поверил. И еще я думаю, что наш подарок принес нам лишних пять сотен за сережки и часы. Сама видела, как он растрогался.

– Господи, – протянула Каролин, – я еще многого не понимаю в этом деле!

– Многого никто не понимает.

– Где это видано, чтобы делать презенты барыге?

– А где это видано, чтобы барыга рассуждал о Спинозе?

– Тоже верно. Ты точно не хочешь еще хлебнуть на ночь?

– Точно.

– А ты знал, что никель стоит так дорого?

– Имел некоторое представление.

– И виду не подал, когда к Абелю ехали. А я вообще ни о чем не догадывалась.

– Это я фасон давил.

– А-а... – Она вскинула голову и пристально на меня посмотрела. – Знаешь, я рада, что мы не взяли по десять тысяч. Играть, так по-крупному. Хотя они здорово пригодились бы, эти десять тысяч. Братишке операцию надо делать. Слушай, а когда он ее загонит?

– Трудно сказать. Может завтра же сбагрить, а может полгода прочикаться.

– Но все равно – в один прекрасный день звонит телефон, и нам сообщают, что наш номер выиграл.

– Примерно так и будет.

Каролин подавила зевок.

– Я сначала думала, что надо бы отметить, но вот устала как собака. Господи, какая же утром голова будет с сахарного похмелья!

– Это что-то новенькое – сахарное похмелье.

– Ну да, столько пирожных.

– Думаешь, похмелье от сладкого будет?

– А от чего же еще? – Каролин сняла кота с дивана на пол. – Извини, дружище. Маме пора баиньки.

– Может быть, ты все-таки на кровати ляжешь, Каролин?

– Интересно, как ты поместишься на диване. Только если тебя сложить пополам.

– Как-то неудобно выгонять тебя из собственной постели.

– Берни, мы каждый раз спорим об одном и том же. Кончится тем, что в самом деле уложу тебя на диване, тогда узнаешь.

Так мы и улеглись: я – на кровати, не снимая трусов и майки, она – на диване, тоже в своем гигиеническом белье от доктора Дентока. Уби сразу же юркнул под бочок к хозяйке, а бирманец Арчи долго ходил вдоль стен по темной квартире, словно владелец ранчо, проверяющий ограду своего загона. Сделав несколько кругов, кот вспрыгнул ко мне на ноги и включил мурлыкательный механизм. Работал механизм отменно. Еще бы: кот всю жизнь тренировался.

Каролин выпила втрое больше меня, поэтому ей ничего не стоило заснуть. Не прошло и нескольких минут, как я услышал спокойное, мерное дыхание, а еще через некоторое время раздался нежный женский храп.

Я же лежал на спине, не смыкая глаз и запрокинув руки за голову, и мысленно перебирал события минувшего дня. Независимо оттого, сколько времени потребуется Абелю для того, чтобы сбыть наш никель, и сколько он за него выручит, дело сделано. И мы в полной безопасности. Ничто не обещало успеха, когда мы увидели, что до нас в особняке уже побывали посетители, но в итоге все сложилось как нельзя лучше. И добыча в верных руках, в надежном месте, если не считать второстепенной шагаловской литографии. Хозяева ее вряд ли хватятся в том хаосе, в каком они найдут дом. А если и хватятся, тоже не беда. Один экземпляр из серии в двести пятьдесят экземпляров. И кому придет в голову искать его у Каролин?

И все равно, проснувшись утром, я первым делом убрал Шагала в шкаф. Было половина десятого. Каролин уже поела, накормила котов и отправилась на свидание со шнаузером. Я тоже выпил кружку кофе с булочкой и сунул в шкаф, к Шагалу, дипломат с набором инструментов, чтобы не тащить его с собой в магазин. Солнце светило вовсю, воздух был чистый и свежий, и я был рад, что могу дойти до работы пешком, а не лезть в вонючую подземку. При желании я мог и пробежаться, белье, обувь подходящие, но зачем портить прекрасное утро? Я шагал бодро – вдох-выдох, вдох-выдох – и размахивал руками, потом поймал себя на том, что насвистываю. Только не помню, что.