– Уверен, что не включил.

– С другой стороны, Кролик мог проболтаться...

– Какой Кролик?

– Ну, Джордж Эдвард Маргейт. Разве не ради монеты вы навели этого молокососа на дом Колкэннона? Надо было кого другого выбрать, кто умеет вскрывать сейфы. А никель – это ваш гонорар за наводку.

Я снова заслужил смешок.

– Неплохо, – сказал он. – Мне надо было с вами договариваться.

– Факт, со мной. Кстати, не худо бы знать, с кем я имею дело.

– Может быть. Итак, звоню завтра в два. Судя по номеру, вы будете в Деревне.

– У меня книжный магазин на Восточной Одиннадцатой. Там два телефона, один из них есть в справочнике. Я дал тот, которого нет в книге.

– Я мог бы просто прийти к вам в магазин.

– Нет, звоните в два.

Я положил трубку и взял свое молоко с виски. Молоко было тепловатое, и это даже хорошо, когда укладываешься на покой. Я сел в кресло и стал потягивать адскую смесь. Да, чтобы вывернуться, пришлось наврать с три короба. Ну ничего, в «Молитве по телефону» ничего о правдивости не говорилось. Только о том, что надо помогать ближнему. А чем я занимаюсь, как не этим?

Зазвонил телефон. Это была Каролин.

– Весь вечер тебе звоню. Что там с твоим телефоном, Берни? То никто не отвечает, то занято, то вообще не туда попадаю. Что там у тебя было?

– Спроси, чего не было.

– Придется носить очки?

– Очки? При чем тут очки?

– Ты же говорил, что идешь к глазнику.

– Ах, да, конечно...

– И как, наденешь очки?

– Нет. Он посоветовал не читать при слабом свете.

– Это и без доктора известно. Слушай, с тобой все в порядке? У тебя голос какой-то странный.

У самой Каролин голос был полупьяный, но я промолчал.

– Все в порядке, – ответил я. – Устал, как собака, вот и все. А тут еще новостей подвалило. Но я не могу сейчас долго говорить.

– Ты не один?

– Да, – сказал я и спохватился: хватит врать, а то нос вытянется. – Нет.

– Так как же все-таки?

– Один я, один!.. Просто у меня какая-то каша в голове. Ты у себя?

– Нет. Решила прошвырнуться. А что?

– Вернешься домой?

– Вернусь, если только не подвернется что-нибудь подходящее. Но пока непохоже, чтобы повезло. А что?

– Но утром-то будешь дома? Или в салон пойдешь?

– Я по субботам теперь не работаю, забыл, что ли? Ни к чему мне это. С тех пор, как пошла вместе с тобой по скользкой дорожке, свожу концы с концами.

– Может, сходила бы все-таки в свою контору, когда встанешь? – настаивал я. – Забери свой автоответчик и подключи к домашнему телефону.

– Зачем мне это?

– Я буду у тебя примерно в десять и все объясню.

– О Господи, надеюсь. Ну, будь.

Едва я положил трубку, как телефон зазвонил снова. Это была Дениз, возвратившаяся наконец домой. Я спросил, как она, не против, если я составлю ей компанию где-нибудь в половине второго.

– Сейчас почти половина второго, – сказала она.

– Я имею в виду завтра днем. Не возражаешь, если я заскочу на несколько минут?

– Не возражаю. Всего на несколько минут?

– Может быть, на час. Самое большее.

– Давай заскакивай. Это что, новый виток в наших постоянно эволюционирующих отношениях, Берни? Резервируешь пятиминутку в постели?

– Вовсе нет. Итак, я буду у тебя в половине второго, от силы без четверти два и все объясню.

– Жду не дождусь.

Я положил трубку и разделся. Сидя на кровати, я снял носки и осмотрел ноги. Прежде никогда этим не занимался. Мне и в голову не приходило, что у меня узкая стопа. Сейчас я смотрел на свои бедные ноги: действительно узкие, длинные, костлявые – словом, дурацкое зрелище. И главное: вторые пальцы действительно длиннее больших, это бесспорно. Я попытался вдавить те, что торчали, и вытянуть большие пальцы, но безуспешно. Пальцы не желали меня слушаться.

Мортонова нога, никуда не денешься. Спасибо еще, что не положительная реакция Вассермана, но все равно радости мало.

И тут опять зазвонил телефон.

Я взял трубку. Женский голос с английским акцентом сказал:

– Прошу прощения...

– Слушаю вас.

– Это Бернард Роденбарр?

– Он.

– Я думала, что опять попала в бюро погоды. Вы сказали: «Дождь не идет, он льет как из ведра».

– Не помню, чтобы я сказал это вслух.

– Нет, правда, сказали, и на дворе действительно дождь, и... Извините, что беспокою вас так поздно. Раньше не могла дозвониться. Меня зовут Джессика Гарланд. Не знаю, говорит ли вам что-нибудь мое имя...