– Дверь заело, – сказал он.

– Дождь на дворе, вот и разбухла.

– Точно, чего только не случается на белом свете! Но ты же старый опытный взломщик, Берни, хотя уже и на покое. Мог бы и открыть по дружбе.

– Такие навыки быстро забываются, Рэй.

– И то верно.

Он подошел к окну и стал вглядываться в сумерки.

– Даю голову на отсечение, у тебя отсюда Торговый центр видно. Когда погода не такая паскудная.

– Видно.

– У Абеля Крау Джерси тоже как на ладони. Как это получается, что у мошенников глянешь из окна – красота? А из моего окна тот еще видик открывается. Стираное белье миссис Халихен, причем крупным планом... Знаешь, Берни, чего мне больше всего сейчас хочется? Одну ниточку нащупать.

– Какую еще ниточку?

– Связывающую Крау и Колкэннона. Но у нас на Крау ничего нет. Никто о нем ни черта не знает.

– И Кролик не знает? – «Господи, как же это у меня вырвалось его прозвище?»

– Кролик? – Рэй нахмурился, заморгал. – Я ж тебе сказал: молчит он. Героя изображает. Думаю, он даже о таком не слышал. Но он же не один работал, правда?

– Что из этого следует?

– Ты мне вот что скажи, Берни? Украшения, меха, серебро – это к Абелю Крау носили?

Я задумался или сделал вид, что задумался.

– Абель никогда не интересовался мехами, – рассудительно сказал я. – Его сфера – редкие марки, монеты, драгоценности. Серебро? Само собой, если б мне попалась пивная кружка времен Войны за независимость, я бы предложил ее Абелю. Но обычное столовое серебро? Нет, вряд ли. Впрочем, кто его знает? Серебро нынче подскочило в цене. Но кому придет в голову из-за серебра связываться с барыгой? Серебро теперь принимают на вес для переплавки. Если чего опасаешься, то в крайнем случае проще это сделать через подставное лицо. Барыга тут не нужен. Нет, не знаю, кто понес бы серебро Абелю.

– Я так и думал. Кстати, кто там у тебя в ванной?

– Грета Гарбо.

– И натурально не хочет, чтобы ее беспокоили?

– Во всяком случае, она так сказала.

– Ну да, какой ей смысл врать. И тебе тоже нет смысла. Но меня не проведешь, она не вчерашняя дамочка, это точно. Окурков в пепельнице нет. И духи другие. Вчера такого амбре не было.

– М-м... Тебе не кажется, что уже поздно, Рэй?

– Лучше поздно, чем никогда. Так что ты выудил в сейфе у Колкэннона?

– Ничего я не выуживал, Рэй.

– Он назвал несколько вещичек, которые хранил в сейфе. Дамские часы и украшения, кажется, сережки. У Маргейта их не обнаружили. А что, если они отыщутся на Риверсайд-драйв? То-то смеху будет.

– Не понимаю, куда ты гнешь, Рэй.

– По правде сказать, я и сам частенько этого не понимаю. Тычусь то туда, то сюда, ищу кривую, которая вывезет. Похоже на складывание картинки-загадки. Приставляешь один кусочек к другому, смотришь, что получается. По-научному – это метод проб и ошибок.

– Увлекательное, должно быть, занятие.

– Еще как! Откуда ты знаешь Маргейта?

– Я его не знаю. Эти два куска не складываются.

– Разве? Я был готов поклясться, что складываются. Тогда откуда тебе известно, что его зовут Кролик?

– Ты сам так его назвал, Рэй.

– Не называл. Я сказал – Джордж.

– Верно. Первый раз ты назвал его Джорджем, а второй – Кроликом.

Рэй покачал головой:

– Не было такого. Наоборот, я специально не называл его Кроликом. Проверял, знаешь ли ты его прозвище.

– Значит, нечаянно проговорился.

– Да, кто-то проговорился. – Рэй взял шляпу, расправил и надел ее. – Ну, мне пора домой. Можешь выпускать свою знакомую из заключения. Могла бы и не прятаться, в наше-to время. – Он вздохнул. – У воров и барыг и виды из окна красивые, и женщины. У меня в ванной только мою бабу и найдешь. А из окна я вижу одну лишь веревку с бельем, а если белья нет, то саму миссис Халихен. Первое даже предпочтительнее. Да, никакого тебе удовольствия в жизни, не то что некоторым.

– Представляю.

– Да уж. Знаешь, Берни, чертовски не хочется видеть тебя в тюряге по делу Колкэннонов. Кролика загребли, и хорошо. Тебе-то зачем страдать? Улавливаешь?

– Договаривай.

– Кое-какую ниточку я нащупал. Но если мне обломится за старания, я могу о ней и позабыть. Теперь улавливаешь?..

Еще бы не уловить!..

Я закрыл за Рэем дверь, выждал минутку, потом приоткрыл ее – так, чтобы просматривался коридор до самого лифта. Ушел. Если только не прячется за углом.

Я снова запер дверь на все замки, подошел к ванной и крикнул, что на горизонте чисто. Мэрилин, конечно, слышала весь наш разговор и, очевидно, окончательно убедилась, что я не имею отношения к убийству Ванды Колкэннон. Но она знала, что ее брат тоже к нему не причастен, и теперь ей хотелось одного – вызволить его из беды.