— Имя у неё есть? — спросила женщина.

Имени Лобстер не знал.

— Нету, нету такой. Ошибся ты. — Старуха захлопнула дверь.

Лобстер постоял немного, собираясь с мыслями, стал спускаться по лестнице. Гад охранник, наколол! Зачем, спрашивается? Он ведь к нему опять придёт! А может, ему всё приснилось? Реальная Белка, с которой он спал позавчера, вдруг стала виртуальной, недосягаемой, призрачной, как далёкий мираж, — исчезла, как исчезает изображение на мониторе, когда компьютер начинает глючить от невидимого вируса.

Лобстер решил зайти к паспортистке. За деньги она даст ему полную информацию о людях, проживающих в квартире.

У паспортистки был неприёмный день. Завтра с двух до восьми. Завтра так завтра…

Ситуация начинала злить Лобстера. Вместо того чтобы упорно работать над взломом, он таскается по городу в поисках какой-то смазливой проститутки, чтобы доказать самому себе, что он не сумасшедший, что всё случившееся в ту ночь — реальность, а не глюк!

В кармане у Лобстера запиликал сотовый телефон. Он поднёс его к уху:

— Да, слушаю.

— Лобстрюша, ты сегодня вечером как? — Это был голос киберпанка Гоши.

— Работать надо, — сказал Лобстер.

— Работа — не волк, стояла и стоять будет. Есть предложение потусоваться. Мне побашляли за одну «крякалку». Давай у меня в семь? Будут наши. Информашку одну полезную для тебя дам. А девок я уже нарыл. Актрисочки из «Щуки». Есть симпатичные.

— У меня заказ срочный, — соврал Лобстер.

— Ну, как знаешь, Лобстрюша. Моё дело предложить, твоё — отказаться. Пожалеешь потом. — В трубке раздались короткие гудки.

Лобстер сомневался. А может, Никотиныча с его делом побоку? Он торопит. В глазах доллары стоят. Не терпится ему на скамью подсудимых! Одно дело — локальную сеть взломать, скачать информацию, следы замести, никто и не догадается ни о чём, другое — банковский терминал, реальные счета на сотни тысяч! Такой вой поднимется! Интерпол, ФСБ, следаки по хакерским норам ползать начнут… Лобстера банковский проект пока не грел. Работы много, а результат может оказаться нулевым. Хорошо, конечно, расслабиться, потусоваться. Девочки из «Щуки», пиво, болтовня… Вот и вылетит виртуальный мираж из головы.

«Мне нужны деньги, бабы и азартные игры. А папаша тут ни при чём. Я — нормальный, простой русский хакер, безо всяких психопатий и прочих патологий. Я жадный, я живой! Всё у меня хорошо, а скоро будет ещё лучше», — уговаривал себя Лобстер, решительно шагая по улице.

Пошёл дождь. Зонта у него не было. Он подошёл к краю тротуара и проголосовал. Около поребрика взвизгнула тормозами «девятка»…

У киберпанка Гоши была большая четырёхкомнатная квартира в Фурманном переулке. Откуда она у него взялась, никто толком не знал: то ли взломал дорогую программу, то ли в наследство от троюродной бабушки по материнской линии досталась. Разное говорили…

Ещё четыре года назад Гоша, как и Лобстер, мотался с квартиры на квартиру, обедал по гостям, ночевал на брошенных на пол шубах в прихожих и хвастался редкой формой сифилиса, который якобы заполучил от портовой проститутки в Сомали. У Гоши, по его словам, была бурная молодость. Раньше жил он в славном городе Питере и ходил на кораблях в дальние страны. Засосав из горлышка полбутылки вискаря, Гоша вдруг начинал рассказывать о каннибалах из Новой Гвинеи, к берегу которой прибило штормом их небольшой сухогруз, или о мадагаскарских путанах, тонких, как гитарные струны. Каннибалы его чуть не съели, а путаны отхлестали грудями по щекам. Потом бродячая морская жизнь Гоше надоела, и он ушёл из шкиперов в хакеры. Что было правдой в его рассказах, а что нет — доподлинно узнать невозможно. Однако Гошина квартира была забита заморскими копьями, мечами и щитами, чучелами невиданных зверей, безделушками из чёрного дерева, кальянами, бивнями и клыками. Иногда во время пьянки телефон вдруг взрывался длинным пронзительным звонком, Гоша снимал трубку и начинал что-то неразборчиво бормотать по-французски, наслаждаясь повисшей в изумлённой компании тишиной.

Вся Гошина жизнь была одной большой тусовкой. Отлучи его от людей хотя бы на день, он взвыл бы от тоски, полез на стены, сошёл от одиночества с ума. Впрочем, за три года их с Лобстером знакомства многое изменилось. Теперь, несмотря на серебряные серьги в ушах и небольшой красно-жёлтый гребешок на седой голове, похожий на окровавленный коровий рог, Гоша был вполне респектабельным мужчиной, мэтром, философом и резонёром. Он с удивительной лёгкостью находил общий язык с пятнадцатилетними подростками, привязывал их к себе, учил хакерскому ремеслу. Будучи противником частной собственности, Гоша создал фонд, из которого каждый член тусовки мог бесплатно получить любой, даже самый дорогостоящий, пиратский софт. Подростки смотрели ему в рот, девицы прыгали в постель… Гоша никого не обделял вниманием. Про себя Лобстер называл его иногда злобным педофилом. А злобным Гоша действительно бывал. Однажды Лобстер своими глазами видел, как он отхлестал по щекам тринадцатилетнего пацана за какую-то провинность…

— Глазам не верю — в самом деле — главный хакер страны! — обнял Лобстера Гоша.

Компания приветственно засвистела, заулюлюкала. В квартире стоял дым коромыслом: кто-то танцевал под утомляющую своим однообразием «кислятину» в тёмной комнате, кто-то целовался на кухне, кто-то пускал по кругу ядрёные косяки. Большая белоснежная скатерть, постеленная прямо на полу в гостиной, была уставлена закусками и напитками. Вокруг неё расположилась большая часть компании. Лобстер выставил на скатерть две бутылки хорошей водки.