Роберта набросила капюшон плаща на голову и вошла в густую траву сада. Сердце Мартино было готово выскочить из груди. Он был наедине с Сюзи. У нее дома.

— Горячее молоко с медом помогает от горла, — блеющим старческим голоском сообщил он, используя слова из далекого детства.

Бовенс не слушала его. Она пыталась схватить том, стоящий на самой верхней полке. Мартино бросился ей помогать, и двухтомный Новый Универсальный Словарь Мориса Лашатра рухнул прямо на них. Когда Роберта вернулась в гостиную, то нашла Мартино, который пытался уничтожить следы катастрофы, а сидящая в кресле Сюзи со стоном потирала макушку черепа.

— Вам не кажется, что нашему юристу и так худо? — рявкнула колдунья, глянув на следователя.

Из ее карманов торчали пучки трав.

— Я хотел помочь ей, — буркнул Мартино, уставившись на кончики ботинок.

— Где можно вскипятить воду? — спросила Роберта.

Сюзи отвела ее в кухню. Мартино шел следом, производя горлом странные звуки. Роберта взяла кастрюльку, наполнила ее водой и поставила на газ, который зажегся, как только она щелкнула пальцами. У Сюзи подкашивались ноги, и она предпочла сесть. И стала разговаривать со следователем, пока Моргенстерн готовила отвар.

— Сто у бас с эдиб дредьиб годоб?

— Ничего, все хорошо, все меня интересует. Правда все здорово.

— Ходела бас боздрабить. Бы были одниб из лучших усеникоб. Бас последний доклад о побешанных Лудена был прибероб. Субер. Урбен Грандье избег бы костра, если бы его защищали.

Ученик… Эту роль Мартино не хотел играть, находясь рядом с ней. Роберта краем глаза заметила разочарование на его лице и решила помочь.

— Клеман не только хороший ученик, но и превосходный следователь. Представьте себе, он вновь открыл одну из утерянных способностей. — Она отжимала листья алтея аптечного и тимьяна ползучего. — Наш Мартино летает. Похоже, при определенных условиях. Но летает.

— Ботрясно! — восхитилась Сюзи. — Надо показать бне.

«Я ваш слуга. Мы вместе можем полететь к вратам Тангейзера. Я вас люблю», — ему хотелось ответить именно так.

Но он смог лишь промямлить:

— Когда пожелаете.

Роберта налила настойку в чашку, бросила сахар, выждала, пока закончится очередной грозящий катаклизмом приступ чихания.

— У вас есть что-то… крепкое?

— Бодка. Под раковиной.

Бовенс проглотила щедро разбавленную водкой настойку. Втянула носом воздух, высморкалась, встала — ноги крепко держали ее.

— Потрясная штуковина! — Она вдруг обрела форму. — Оставайтесь здесь, я сейчас вернусь.

Несколько минут молодой человек оставался в задумчивости и неподвижности, словно статуя, высеченная из самого крепкого мрамора.

— Мартино!

Он вздрогнул. Моргенстерн протягивала ему стопку водки папы Бовенса.

— Что?

— Выпейте. Это придаст вам храбрости сказать то, что у вас на уме.

Он благодарно глянул на нее и выпил сердечные капли. Потом кончиком языка ощупал зубы, пытаясь понять, сохранилась ли на них эмаль. Появилась Сюзи. Она собрала волосы в хвост и успела подкрасить губы. Роберте пришлось признать, что девушка не лишена очарования.

— Можно переходить к серьезным вещам, — выпалила юрист. — Пошли. Я покажу вам, как работает Туманный Барон.

Следователи переглянулись и последовали за хозяйкой в гостиную. Сюзи взяла с полки книгу и положила на рабочий стол. Следователи подошли ближе. Она открыла книгу на первой закладке — они увидели гравюру с изображением лестницы, лепившейся к склону скалы. На ступеньках сидели стервятники. На дне бездны торчали острые колья, на которые падали мученики, сбрасываемые с карниза людьми в латах. На заднем плане виднелся храм.

— Баратр, — объяснила Сюзи. — Яма в Аттике с железными кольями на дне. Так карали предателей, шпионов и святотатцев.

Сюзи удостоверилась, что они рассмотрели гравюру, и перешла к второй закладке. Вторая гравюра была ужаснее первой. На ней была изображена обнаженная женщина, связанная по рукам и ногам и привязанная к столбу. Ее тело покрывала туча насекомых.

— Сифонизм. Кара, существовавшая в некоторых странах античности и предназначенная для непокорных рабов. Тело осужденного намазывали густым слоем меда и отдавали на пожирание летучим и ползучим насекомым.

— Марта Вербэ, — шепнул Мартино.

— А перед этим был Вацлав Скадло, — добавила Роберта.

Сюзи продолжала знакомить их со своим небольшим музеем ужасов.

На третьей гравюре была изображена средневековая площадь, полная народа, пришедшего поглазеть на казнь. На палаче была кожаная маска. У осужденного был выколот один глаз, а правая рука отрублена. Палач готовился пронзить его сердце колом с помощью молота, как если бы перед ним был вампир.

— Глаз. Рука. Сердце. Святая троица суда Каролингов, предназначенная для рецидивистов.