«Так вот как я каждое утро надеваю очки!»

– Эй! – не выдержал Порри. – Ты чего руками машешь?

– Очки ищу.

– А-а-а… Так тетка, наверное, их на свое место убрала.

Мальчики принялись озираться, прикидывая, какое место неутомимая тетка могла посчитать «своим» для очков.

– В тумбочке? – предположил Гаттер.

В тумбочке обнаружились только ровные стопки чертежей.

– Мне бы даже в голову не пришло их тут искать, – признался Порри.

На слово «искать» у Сена появилась какая-то смутная мысль. Он попробовал ее подумать, но ничего не получилось. «Это нечеткая логика хочет что-то сказать, – понял он. – Но не может сформулировать».

– Наверное, очки на подоконнике, – предположил Гаттер. – Очень удобно: протяни руку, и…

Аесли протянул руку под занавески, но никакого «и» не произошло.

– Знаю! – просиял Порри. – Они в кармане рубашки! Представляешь, ты встаешь, надеваешь рубашку, а там…

– Ничего нет, – сказал Сен. Шепот нечеткой логики звучал все громче, не становясь, впрочем, более понятным.

– Уверен? – Гаттер задумался. – Тогда… под столом?

Сен под стол не полез. Он уже начал ощущать принцип уборки Чиингиихи.

– Тетя Чинги не руководствовалась нашим удобством. У нее своя логика.

«У нее логика, а у тебя что? – поинтересовалась у Сена его четкая логика. – Не можешь сложить два и два?»

Аесли сложил два и два, но что имела в виду логика, вздумавшая изъясняться метафорами, не понял.

– Поэтому под столом искать незачем, – продолжил он. – В шкафу их тоже не может быть, потому что там только одежда. Значит… это значит…

– Она их выбросила! – сообразил Порри. – Они не вписывались в картину убранного мира!

– Вы о чистых носках? – спросила Чиингииха, возвращаясь со свеженамоченной тряпкой. – Они лежат…

– Под стулом? – попытался угадать Гаттер.

– На батарее? – расширил зону поиска Аесли.

– В коробке для чистых носков.

– У нас есть такая?!

– Она стоит в шкафу на левой нижней полке, рядом с коробкой для носовых платков.

«Носки в коробке для носков, – отчеканила четкая логика, заглушая отчаянное бормотание нечеткой напарницы. – Платки в коробке для платков. Если кто-то захочет найти здесь носки или платки, то ничего не найдет. Потому что будет искать носки, а надо искать коробку. Ну, понял?»

– Я понял! – воскликнул Сен. – Мои очки в коробке для очков!

Логики закатили глаза.

– У вас есть такая? – удивилась Чиингииха. – Извини, я не знала и поэтому положила их в аптечку. Нечего на меня смотреть так изумленно. В аптечку я сложила все ваши микстуры, градусники и очки.

– Микстуры? – Порри окинул взглядом пространство. – Градусники? Тетя Чинги, а покажите, куда вы поставили эту… аптечку. Только аккуратненько.

– Да вот она, – колдунья распахнула тумбочку Гаттера, – темное сухое место, как положено для лекарств.

– Это не лекарства, – сказал Порри, бережно извлекая коробку. – Если эти микстуры случайно смешаются с этими градусниками, убирать здесь будет нечего. Держи очки.

Сен нацепил очки, поправил их и посмотрел на тетку. Тетка улыбнулась.

– Видишь, как удобно, когда все лежит на месте. Вот и поддерживайте такой порядочек. А то в прошлый раз я на секундочку заскочила, чуть-чуть прибралась, так вы еще хуже насорили.

«Тетка что-то путает, – подумал Аесли. – Если она уже наводила у нас такую чистоту, то как мы могли этого не заметить?»

Четкая логика трагически застонала. Нечеткая логика перешла с театрального шепота на сдавленный крик и даже, кажется, принялась дергать его за среднее ухо.

– Тетя Чинги, а вы точно прибирались в этой комнате? – осторожно, боясь спугнуть неизвестно что, спросил Сен. – Наверное, это было очень давно, еще до того, как мы тут поселились?

– Да неделю назад это было! Вы еще какие-то экзамены сдавали, мы даже и не увиделись. Я в окошко влетела, то-се разложила по местам…

Теперь обе логики завопили что-то одно – очень нелицеприятное для их хозяина.

– То-се? – повторил Аесли.

– То-се, – подтвердила Чиингииха и изобразила руками длинный цилиндр.

Сен все понял. Логики облегченно замолчали, вытирая невидимый миру пот.

– Тетя Чинги! А куда вы положили это «то-се»?

Чиингииха повернулась к восстановленной стене – той самой, которую утром разворотили дети – и помахала волшебной палочкой, бормоча Свое-место-свое-место. На поверхности стены нарисовалась дверца с надписью «Для непонятных и, скорее всего, опасных вещей».