— Мы не уйдем, пока Саладин не окажется в безопасности дома, — поддержал его другой.

— Да! — откликнулось несколько человек. Боясь, что вмешательство толпы может только усугубить дело, Элпин похлопала в ладоши, стараясь привлечь их внимание.

— Обещаю, что прослежу за тем, чтобы Саладин оказался в замке.

Послышался женский голос:

— Леди Элпин утихомирит и хозяина, и мавра. Идите по домам, парни, и ложитесь спать!

Удовлетворившись этим замечанием, возмущенная толпа мало-помалу разошлась.

Элпин повернулась к стоящему у дверей солдату.

— Расскажи мне, Александр, что же здесь все-таки происходит?

Он посмотрел вслед удалявшимся зевакам.

— Саладин и африканская мисс снова поссорились. Он решил утопить горе в вине. Начал играть в кости и выиграл столько эля, что в нем можно было утопиться. Затем удача изменила ему, и он проиграл Мак-Гинти свой ятаган.

Двадцать лет назад этот меч был самой любимой драгоценностью Саладина. Как только он протрезвеет, он будет потрясен потерей.

— Спиртное и мужская гордость — плохие попутчики, — пробормотала себе под нос Элпин и, обогнув Александра, проскользнула в таверну.

Оказавшись внутри, она остановилась. Из-за низкого потолка и грубо обтесанных балок комната казалась совсем маленькой. Запах пивного перегара и дыма витал в воздухе. Свечи скупо освещали помещение. Украшенный драгоценными каменьями ятаган лежал на бочонке эля, стоявшем рядом со стойкой.

В дальнем углу покачивался на стуле правоверный мусульманин Саладин Кортес. Его тюрбан был сдвинут набок, на лице сияла пьяная ухмылка.

— «Тяни-толкай», — нечленораздельно проговорил он. Пламя свечи заколыхалось. — Ты знаешь, что это такое? — Острая бородка подчеркивала печальное выражение его лица. — Это яд, дружище, чистейший яд, прикрытый кожей цвета эбенового дерева и посланный сюда Аллахом. Я не смог доказать твердость своей веры.

Малькольм сидел напротив, спиной к двери. Он поставил кружку на стол.

— Не думаю. Мне кажется, что ты должен обратить ее в свою веру. Для этого Пророк и послал ее.

Тревога мелькнула в глазах Саладина, но тут же исчезла.

— Тогда я недостоин называться верующим, — его локоть соскользнул со стола.

Малькольм поймал его руку и положил на стол.

Саладин схватил Малькольма за руку.

— Что это?

Запястье Малькольма было повязано шелковым шарфом. Элпин захотелось затянуть его на шее у Малькольма. Вряд ли настоящий друг должен был помогать Саладину напиться. Саладин фыркнул:

— Твоя женщина боится, что ты сбежишь из ее постели?

— Если быть точным, — Малькольм развязал кусок ткани и сунул его за пояс, — это было сделано для того, чтобы удержать меня на месте.

Элпин была шокирована до мозга костей. Сделав шаг назад, она столкнулась с Александром.

— Значит, это не получилось, — пьянея, Саладин все более ударялся в мелодраму. Прищурив один глаз, он попытался чокнуться с Малькольмом, но не смог дотронуться до его кружки. Эль расплескался по столу и потек на деревянный пол. — Ибо ты сейчас не в постели, а рядом со старым другом. Мы наконец-то пьем вместе.

— Завтра у тебя будет болеть голова, — предостерег Малькольм.

Саладин невесело рассмеялся:

— Это будет неплохим дополнением к сердечной боли. О, друг мой, зачем ты вмешался в жизнь Элпин и приманил сюда этих женщин?

Ошарашенная, Элпин раздумывала над его словами. Малькольм специально вмешался в ее жизнь. Чарльз назвал это вмешательство заботой о ее благосостоянии. Но почему Саладин называет это именно так?

— Это судьба, Саладин, — вздохнул Малькольм. — Просто судьба.

— Господин! — окликнул его Александр. Малькольм повернулся и увидел Элпин.

— Что ты здесь делаешь?

Элпин потеряла терпение. Она решительно подошла к ним.

— Я просто хочу прекратить эту вакханалию.

Саладин попытался укоризненно погрозить ей пальцем, но у него не фокусировался взгляд.

— Элпин, нахальная девчонка, — пожурил он Александра, стоявшего рядом с нею. — Тебе должно быть стыдно. Зачем ты привязывала моего друга к кровати?

Александр с трудом сдержал смех и подмигнул Элпин.

— Кажется, мне придется отвезти его домой.

— Туда, где царят мир и счастье? — Саладин грохнул по столу кулаком. — У меня нет дома!