– Ах так?! – рассвирепел мужчина, приподнял столик и опрокинул его.

– Осторожно, его нога! – закричала Стелла и что есть силы толкнула одного из обидчиков.

После этого события развивались единственно возможным образом. Завязалась пьяная потасовка, кто-то вызвал полицию, и всех троих арестовали как зачинщиков.

Сидя в полицейской машине, Стелла, как китайский болванчик, поворачивала голову то к Крису, то к Питу.

– Как мы докатились до такой жизни? – риторически вопрошала она.

Никто ей не отвечал.

«Когда моя жизнь успела стать такой прекрасной?» – мысленно спросила себя Лорен.

Никогда еще она не чувствовала себя такой безоговорочно счастливой. Стояло чудесное мартовское утро. Они с Ричардом были в машине одни и ехали в Уотфорд, к матери Лорен.

Накануне вечером из Эмблсайда позвонила Иззи и сообщила, что переночует у тетушки Джоан и приедет к Морин одна.

– Завтра сама все увидишь, – загадочно ответила она на все расспросы Лорен.

И Лорен, и Ричард были рады такому повороту событий, хотя ни один не признался в этом.

Лорен вспомнила, как Ричард разбудил ее на рассвете, принеся завтрак в постель.

– С днем рождения! – торжественно провозгласил он.

– Что это? – удивленно спросила Лорен, сонно разглядывая уставленный тарелками поднос.

Ричард присел на краешек ее постели.

– Помнишь ночь в горах?

Лорен лукаво улыбнулась и наморщила лоб:

– Не очень. Напомни мне.

– Ну, ту ночь, когда из-за тебя я сломал ногу.

– Ах эту! Что же ты сразу не сказал? Я провела так много ночей в горах с разными мужчинами, что все и не вспомнить.

– Так вот, помнишь, мы рассказали друг другу о своих любимых блюдах?

Еще бы! – протянула она. – Я умирала от голода, а ты, мучитель, заставлял меня перечислять все, что бы я хотела съесть. Сам ты пожелал йоркширский пудинг, бараньи отбивные, банановые сандвичи, карамель в шоколаде и сгущенное молоко.

– А ты пожелала, – Ричард улыбнулся, обводя рукой лакомства на подносе, – мармелад, пюре из ревеня, яйца по-шотландски с колбасным фаршем и картофельные чипсы.

Лорен порывисто обняла его:

– Как мило… Ты ничего не пропустил!

– Но ты тоже запомнила все, что я перечислил. Лорен вздохнула:

– Я – другое дело. Я с детства привыкла прислушиваться к людям. Мне в голову никогда не приходило, что другие этого не делают. Мой отец… – она осеклась.

– Продолжай, – мягко, но настойчиво попросил Ричард.

Лорен взяла кусочек мармелада и осторожно стряхнула с него сахар.

– Да нет, ничего.

– Так не пойдет, Лорен. Сегодня твой день рождения. Почему бы нам не сделать вид, что ты уже взрослая и можешь говорить на любые темы, в том числе и о своем отце?

– Но мне нечего сказать… – Лорен вздохнула, поняв, что Ричард не отстанет от нее. – Здесь нет никакой страшной тайны. Он не бил меня, не смеялся надо мной, не приходил домой пьяным – по крайней мере, после моего рождения.

– Я понял, чего он не делал. Теперь скажи, что же он делал?

После мучительных раздумий Лорен поняла, что знает только один ответ.

– Он… умер, – потрясенно прошептала она.

В этот момент Лорен вдруг поняла, что в ее памяти отец никогда не был реальным человеком. Он был лишь изображением на полустертых фотографиях, персонажем маминых рассказов, смутным детским воспоминанием. Она создала себе образ идеального отца, с которым прожила всю жизнь, и сравнивала с ним каждого мужчину. Теперь же с ее глаз словно упали шоры, и она взглянула на Ричарда так, как и должна была, – не только как на друга, а как на единственного мужчину, ради которого ей не нужно меняться и притворяться не такой, какая она есть на самом деле. Мужчину, который никогда ее не покинет.

– Похоже, я всегда жила лишь мечтами об отце. Я придумала его, и самое ужасное – я позволила этим представлениям управлять моей жизнью. И что из этого следует?

– Одно из двух, – спокойно сказал Ричард. – Либо ты нуждаешься в длительном лечении, чтобы научиться воспринимать мир более реалистично…

– Либо? – нетерпеливо перебила его Лорен.

– Либо ты такая же, как и все остальные люди, которые бессознательно смешивают отдельные фрагменты реальной жизни и свои представления о том, какой она должна быть, основанные на фильмах, обрывках чужих фраз, даже на собственном воображении. Это нормально.

– Значит, я нормальный человек? – недоверчиво спросила Лорен.

– Абсолютно, – подтвердил свой диагноз Ричард.

– Тогда почему я совершаю столько глупостей?

– Глупости и есть проявления нормы. А стремление затаиться, убежать от себя – это отклонение от нормы.

Лорен поняла, что Ричард говорит о ее возможном переезде в Нью-Йорк. Она всю неделю отказывалась обсуждать с ним эту проблему.

– Я ни от чего не убегаю, – тихо сказала она.

– А по-моему, ты только это и делаешь. Сначала ты хотела сбежать в Нью-Йорк, как будто от себя можно убежать, а теперь ты боишься принять решение остаться. Но ведь ты этого хочешь, правда?