Теперь уже они все орали, а гвардейцы — это не Эскадрон. Их лица были красными от стыда, но они все равно держали маленького итальянца. Тот от волнения забыл английские слова и осыпал их сочными ругательствами на родном языке. Толпа свистела. Какая-то женщина швырнула в одного из гвардейцев транзистором и сшибла с него фуражку.

Каким-то образом Дом Ланцо вырвался и побежал. Толпа расступалась перед ним и снова смыкалась, не пуская гвардейцев. Один из них все же догнал итальянца и рванул его назад. Уже падая, Дом подбросил высоко вверх все свое розовое богатство.

— Дом Ланцо любит вас! — прокричал он. Толпа взорвалась аплодисментами. Ломти арбуза взлетели в воздух, и Гэррети счастливо рассмеялся, видя, как Абрахам поймал один из них.

Другие получали предупреждения, но умудрялись нагибаться и поднимать куски арбуза. Таких счастливцев было пять или шесть, но все остальные кричали от радости или проклинали солдат, которые наблюдали за происходящим с теми же каменными лицами.

— Спасибо! — прокричал Абрахам. Его улыбающееся лицо было измазано розовым соком.

— Черт побери! — сказал Колли Паркер. — Черт побери! — он откусил от своего куска, потом разломил его пополам и отдал половину Гэррети, который от удивления опешил.

— На, жри! — крикнул Колли. — Не говори потом, что я жадный!

Гэррети засмеялся:

— Иди на фиг. Арбуз был холодный-холодный. Сладкий сок тек по подбородку, заливался в нос и — о Господи! — тек в глотку.

Он едва заставил себя оторваться.

— Пит! — позвал он и кинул Макфрису половину своего куска. Тот поймал арбуз на лету с реакцией опытного игрока в бейсбол и благодарно улыбнулся. Гэррети почувствовал, как безумная радость наполняет его, вливая свежую силу в его ноги и руки. Почти всем досталось по кусочку арбуза, пусть даже самому маленькому.

Стеббинс, как обычно, был исключением. Он одиноко шагал по дороге и не улыбался.

“Ну и хрен с ним", — подумал Гэррети, но радость немного поутихла.

Его ноги снова налились тяжестью. Он знал, что Стеббинсу арбуз не нужен.

Не нужен, и все.

14.30. Они прошли 121 милю. Тучи приблизились и стали наливаться тьмой. Подул холодный ветерок. Люди по сторонам дороги принялись сворачивать одеяла и Укладывать провизию в корзинки. Температура сразу же упала, и Гэррети быстро застегнул рубашку.

— Одевайся скорее, — сказал он Скрамму.

— Ты что? — тот непонимающе уставился на него. — Я весь день не чувствовал себя так хорошо!

Они шли по вершине пологого плато и видели далеко впереди завесу дождя, опустившуюся над лесом. Над ними небо пожелтело. «Как перед смерчем», — подумал Гэррети. Что они будут делать, если смерч подхватит их всех и унесет в страну Оз вместе с туфлями и ломтиками арбуза?

Он рассмеялся, но ветер тут же унес его смех.

— Макфрис!

Макфрис повернулся к нему. Ветер развевал его одежду, и весь он, с его черными волосами и белым шрамом на загорелом лице, напоминал старого морского волка на капитанском мостике.

— Что?

— Интересно, в правилах есть что-нибудь о Божьей воле?

— Думаю, нет, — Макфрис начал застегивать куртку.

— Что если нас поразит молнией?

Макфрис откинул голову и рассмеялся:

— Что-что — умрем!

Гэррети фыркнул и отошел. Некоторые с опаской глядели на небо.

Мимо Гэррети пролетела бейсбольная кепка, и, оглянувшись, он увидел мальчика, с которого ее сорвало ветром. Скрамм поймал кепку и попытался кинуть обратно мальчику, но ветер закрутил ее гигантской дугой, как бумеранг, и забросил на дерево.

Грянул гром. Бело-пурпурный росчерк молнии пересек небо.

Успокаивающий шепот ветра в ветвях превратился в стук и треск десятка свихнувшихся духов. В грохоте и вое ветра почти потерялись звуки выстрелов. Гэррети повернул голову, снова уверенный, что это Олсон. Но Олсон все еще шел; болтающаяся на нем одежда демонстрировала, как быстро он похудел. Куртку он где-то потерял, и торчащие из рукавов рубашки руки казались тонкими, как карандаши.

С дороги тащили кого-то другого. Его незнакомое лицо выглядело маленьким, жалким и очень мертвым.

— Если ветер попутный, мы будем в Олдтауне уже в полпятого! — радостно сказал Баркович. Он натянул свою желтую шапочку, и лицо его горело безумной радостью. Гэррети вдруг понял — Макфрис был прав — Баркович спятил.

Через несколько минут ветер внезапно стих. Гром кашлянул пару раз где-то вдали. Опять вернулась жара, невыносимая после свежих порывов ветра.

— Э-гей! Рэймонд! Рэймонд Гэррети!

Гэррети рывком повернул голову. На один ужасный момент ему показалось, что его зовет мать, и он сразу вспомнил Перси. Но это была всего лишь пожилая леди, глядящая на него из-под журнала «Вог», которым она закрывалась от дождя.