— Он отправился через горы, — сказал Брюс с оживлением.

Не успели охотники перевалить через вулканические нагромождения среди скал и добраться по козьей тропе до места, откуда Тэр и Мусква наблюдали за орлом и баранами, как наступил полдень. Перекусили и занялись осмотром долины в бинокль и подзорную трубу. Долгое время Брюс не произносил ни слова. Затем опустил свою трубу и обернулся к Ленгдону.

— Кажется, теперь я представляю себе довольно отчетливо его владения, — сказал он. — Они простираются по этим двум долинам. Мы разбили лагерь слишком далеко на юг. Видишь вон тот лес внизу? Вот там бы и устроить лагерь. Как ты смотришь на то, чтобы сходить за лошадьми и подняться с ними сюда?

— И оставить гризли до завтра?

Брюс кивнул:

— Нельзя же пускаться за ним, оставив лошадей спутанными в этой пойме.

Ленгдон убрал бинокль в футляр, поднялся и вдруг замер.

— Что это?

— Ничего не слышал, — сказал Брюс.

Несколько секунд они стояли рядом, прислушиваясь. Налетел порыв ветра, и снова все стихло.

— Слушай! — шепнул Ленгдон, и в голосе его внезапно послышалось волнение.

— Собаки? — воскликнул Брюс.

— Да, собаки!

Оба подались вперед, полуобернувшись к югу, — до них донесся далекий лай эрделей.

Метусин прибыл и искал их в долине!

Тэр пребывал в том состоянии решимости, которое индейцы называют пимутэо.

Что-то подсказывало ему, что надо идти только на север. Это было так же неоспоримо для Тэра, как дважды два четыре, хоть он и не был знаком с таблицей умножения. И к тому времени, когда Ленгдон с Брюсом выбрались на верхнюю часть козьей тропы и остановились, прислушиваясь к далекому лаю собак, малыш Мусква дошел уже до полного отчаяния. Их путешествие походило на бесконечную, без передышки игру в салки.

Через час после того, как гризли и медвежонок оставили козью тропу, они подошли к тому месту долины, где начинался водораздел. Отсюда один из ручьев бежал на юг, углубляясь в район озера Тэклы, другой — сливался с рекой Бэбин, впадающей в Скину.

Тэр и Мусква быстро спустились в низину, и медвежонок впервые в жизни оказался на болотах. Трава была такая густая и высокая, что Мусква уже не видел из-за нее Тэра, а только слышал, как тот медленно продвигается вперед. Ручей разливался все шире, становился все глубже. Местами приходилось идти по самому краю темных, стоячих заводей, которые казались бездонными. Наконец-то Мускве удалось немного передохнуть.

Тэр поминутно задерживался то у одного, то у другого водоема, принюхиваясь к воде. Он что-то искал и, казалось, никак не мог найти. И всякий раз, как гризли снова пускался в путь, Мусква чувствовал, что он больше не выдержит.

Пройдя добрых семь миль на север от того места, откуда Брюс и Ленгдон осматривали долину, они вышли к озеру. Мускве, который на своем веку видел только освещенные солнцем горы, оно показалось темным и неприветливым. Лес подступал здесь почти к самому берегу, и вода в озере была темная, почти черная. Незнакомые птицы пронзительно кричали в густом тростнике. От озера исходил странный, острый запах, от которого у медвежонка вдруг потекли слюнки, — он почувствовал нестерпимый голод. Минуты две и Тэр стоял, втягивая в себя этот соблазнительный запах. Пахло рыбой.

Огромный гризли не спеша направился вдоль берега озера. Вскоре он добрался до устья небольшого ручья. Хотя устье было не шире двадцати футов, вода в нем оказалась такой же темной, неподвижной и глубокой, как и в самом озере. Тэр поднялся ярдов на сто вверх по ручью и отыскал место, где несколько деревьев, упавших поперек ручья, образовали своего рода плотину. Вода у самой плотины была затянута зеленой ряской. Тэр знал, чем здесь можно поживиться, и стал медленно пробираться по завалу.

Дойдя до середины, гризли остановился и осторожно разогнал ряску правой лапой. Образовалось оконце, вода в котором была совершенно прозрачна. Блестящие маленькие глазки Мусквы следили за ним с берега. Мусква знал, что Тэр сейчас раздобудет еду, но как и что он достанет из этого оконца, никак не мог понять. И, несмотря на усталость, любопытство взяло верх. А Тэр растянулся на брюхе, свесив голову и опустив правую лапу через край плотины. Он окунул лапу в воду и замер. Ему было все ясно видно до самого дна.

Несколько минут гризли разглядывал дно, сучья поваленных деревьев и свою лапу под водой. Вдруг длинная, узкая тень проплыла под ним. Это была форель длиной дюймов в пятнадцать. Она прошла слишком глубоко. Тэр и не подумал бросаться за ней. Он терпеливо ждал. И очень скоро его терпение было вознаграждено. Пестрая, в ярких красных пятнах красавица форель выплыла из-под ряски. Огромная лапа Тэра — это произошло так неожиданно, что Мусква даже взвизгнул с перепугу, — плеснула целый фонтан воды футов на двенадцать в воздух, и рыба шлепнулась на берег около медвежонка.

Мгновенно Мусква накинулся на нее, и его мелкие, острые зубки вонзились в бьющуюся, извивающуюся рыбу. Тэр приподнялся было, но, увидев, что Мусква уже завладел форелью, снова принял прежнее положение.

Не успел Мусква прикончить свою добычу, как снова столб воды взметнулся вверх, и пролетела вторая форель, выделывая пируэты в воздухе. На этот раз Тэр кинулся за ней, потому что и сам был голоден.

Они попировали на славу в этот послеполуденный час у текущего в тени деревьев ручья. Еще раз пять выкидывал Тэр рыбу, появлявшуюся из-под ряски, но Мусква, хоть убей, не мог после первой форели съесть ни кусочка.