Шрифт:
– Ты, во-первых, грубиян, – отпарировала Ирина. – А во-вторых, я не собираюсь возвращаться в поселок.
– И куда же ты отправляешься? – так же насмешливо спросил Павел.
– Туда же, куда и вы! Я слышала, о чем вы говорили. К тому же, разве ты не боишься оставлять меня одну?
– Милая, там, куда мы летим на этом драндулете, еще опаснее.
– Никуда я без вас не пойду и не вздумайте меня оставлять. В конце концов ты меня сюда привел и не смей бросать!
– Мы идем не развлекаться!
– Знаю! Я буду с вами!
– Это не женское дело!
– Извини меня, дорогой, но я не хуже тебя стреляю, хожу на лыжах и при случае могу пройти тридцать миль не уставая. Ты же сам в этом убедился. И потом, если бы не я, ты никогда бы не добыл ни карты, ни списков, и вообще, все было бы иначе, не было бы ни этих денег, ни оружия. Так что считайте меня в деле!
– Ирина, я говорю серьезно.
– А я разве шучу? Ты что же, думаешь, я ничего не понимаю, мне все безразлично? Нет, я хочу быть рядом с тобой. Я еще не рассчиталась за два года, прожитые в рабстве, за истязания, унижения… Ты говоришь – не женское дело. Здесь нет женского или мужского дела, здесь дело всех: и женщин, и мужчин, и даже детей. Всех людей, в которых проснулось хоть что-то человеческое, всех, кого лишили ласки родителей, радости материнства, всех, кого втоптала в грязь эта бесчеловечная система! Боже мой! – она зашлась криком. – Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
Ее била дрожь. Казалось, она вот-вот упадет. Павел схватил ее и сжал в объятиях.
– Успокойся, прошу тебя, успокойся!
Ирина внезапно обмякла и повисла у него на руках. Павел осторожно поднял ее и усадил в кресло в вертолете. Затем вытащил флягу и влил ей в рот воды. Ирина затихла.
– Что будем делать? – растерянно спросил ошеломленный увиденным Олаф.
– Придется взять с собой, – Павел внимательно смотрел на Ирину. – Я впервые вижу ее в таком состоянии, – он помолчал и тихо добавил. – У нее есть к тому основания. Помоги мне перенести ее в другое кресло.
– Ты что, хочешь лететь ночью? При посадке рискуешь поломать машину.
Павел задумался, посмотрел на часы. Был уже шестой час.
– Ты прав! – наконец сказал он. – Полетим утром. – Он еще раз бросил взгляд на Ирину, та полулежала в кресле не меняя позы, только крупные слезы текли по лицу.
– Пусть отойдет, – Олаф положил руку на плечо Павла. – Я соберу сучья для костра, пока светло.
Павел молча кивнул головой, не в силах оторвать глаз от залитого слезами лица женщины.
Костер пылал, прикрытый от ветра краем скалы. Олаф набросал на снег еловых лап и вскоре заснул, укрывшись одеялом, которое всегда носил в рюкзаке вместе с нехитрой снедью.
Павел сидел, наблюдая за игрой пламени, время от времени бросая в огонь заготовленные сухие ветки.
Сзади послышался скрип шагов. Подошла Ирина. Она молча села рядом и прислонилась головой к его плечу. Павел, не говоря ни слова, обнял ее и ласково, но крепко прижал к себе. Так они просидели почти до самого утра, ничего не говоря, но полностью понимая друг друга, хотя каждый думал о своем.
Утром вертолет поднялся с поляны и взял курс на северо-восток.
– Кажется здесь, мадам? – пилот повернулся к Марии. – Можно садиться?
Мария посмотрела вниз. Там, на широком пологом склоне горы, светился красным огоньком маяк, о котором ее предупреждал Дик. Она кивнула головой пилоту и стала собираться. Вертолет сел.
Мария выбросила на снег рюкзак и лыжи, взяла в руки бластер и вылезла из кабины. Одев лыжи и закинув на плечи рюкзак, велела пилоту ждать ее и заскользила вниз.
Отъехав метров тридцать от вертолета, остановилась, сняла рюкзак, бросила его на снег и подняла бластер.
Когда от вертолета и деревянной вышки с маяком осталась груда покореженного металла и куча пепла, снова надела рюкзак и покатила вниз с горы.
Часа через два она услышала выстрелы и вытащила ракетницу.
Вскоре ей навстречу из покрытого снегом ельника вышел человек. Подождав, когда Мария поравняется с ним, он двинулся вперед, прокладывая лыжню. Мария последовала за ним.
Ночь они провели у костра. На следующее утро проводник вывел Марию на поляну, где ее ждал вертолет.
Пилот помог ей взобраться в кабину.
– Минутку, я сейчас, – попросил он, захлопывая дверцу, и направился к проводнику. Подойдя к нему, выхватил пистолет и выстрелил проводнику в голову.
ДВОРЦОВЫЙ ПЕРЕВОРОТ
– Дик, а тебе не кажется, что ты выпустил джина из кувшина и теперь его туда невозможно будет загнать?