Энтони покачал головой.

– Никогда не слышал о нем. Он вероятно один из тех бедных парней, которых моя мать пригласила, чтобы было одинаковое число дам и кавалеров. Моя мать пригласила огромное количество дам. Она всегда так делает, надеясь, что я или мои братья выберут себе невесту. И при этом она приглашает непримечательных джентльменов.

– Непримечательных?
– эхом отозвалась Кэйт.

– Чтобы дамы влюбились в меня и моих братьев, а не в них, - пояснил он, усмехаясь.

– Она довольно отчаянно хотела женить тебя, так?

– Все, что я знаю, - сказал Энтони, пожимая плечами, - Это то, что в тот раз, мать пригласила такое количество дам, что ей пришлось снизойти до викария и просить его шестнадцатилетнего сына прийти на ужин.

Кэйт вздрогнула.
– Мне кажется, я видела его.

– Он глубоко застенчив, бедняга. Викарий сказал мне, что он заболел на следующей недели, после того, как посидел за ужином, рядом с Крессидой Купер.

– От этого заболеет кто угодно.

Энтони усмехнулся.

– Не думал, что ты такая язвительная.

– Я не язвительная!
– запротестовала Кэйт.

Она хитро улыбнулась и пробормотала:

– К тому же это правда.

– Тогда не оправдывайся, - он допил вторую чашку чая.

Было довольно тяжко, но молоко сделала чай более или менее приемлемым.

Допивая чашку, он проговорил:

– Твоя язвительность - одна из твоих черт, которая больше всего мне нравиться.

– О, Боже, - пробормотала она, мне страшно подумать, что же тебе нравиться меньше всего во мне.

Энтони махнул рукой.

– Давай лучше вернемся к твоей сестре и мистеру Багвелу.

– Мистеру Бэгвелу.

– Какая жалость.

– Энтони!

(Бэгвел - Bagwell - происходит от слова bag - сумка; Багвел - Bugwell - от слова bug - жук - прим. переводчика)

Он проигнорировал ее.

– Я вообще-то подумал о том, чтобы обеспечить твою сестру приданным.

Ирония жеста была понятна только ему. В свое время, когда он собирался жениться на Эдвине, он планировал обеспечить приданным Кэйт.

Он посмотрел на Кэйт, ожидая ее реакции.

Он, конечно, не сделал это предложение, лишь затем, чтобы заслужить одобрение Кэйт. Но, будучи не совсем благороден, он подумал про себя, что ожидал нечто большее, чем эта звенящая тишина.

Внезапно, он понял, что она вот-вот заплачет.

– Кэйт?
– тихо спросил он, не уверенный радоваться или волноваться.

Она шмыгнула и вытерла нос довольно неизящно ладонью.

– Это самая хорошая вещь, которую когда-либо делали по отношению ко мне, - засопела она.

– Я, вообще-то, Эдвину собрался обеспечить приданным, - пробормотал он, всегда чувствуя себя довольно неудобно рядом с плачущей женщиной.

Но глубоко внутри она заставила его почувствовать себя гигантом.

– Ох, Энтони!
– почти завопила она.

И затем неожиданно для него, она вскочила на ноги, перескочила через стол в его объятия, а тяжелый низ ее платья сбил со стола на пол три чайных чашки, два блюдца и чайную ложку.

– Ты такой хороший, - пробормотала она, приземлившись у него на коленях и вытирая глаза.

– Самый хороший человек во всем Лондоне.

– Ничего такого я о себе не слышал, - ответил он, кладя руку ей на талию, - Самый опасный, да, или можно сказать красивый -

– Самый хороший, - прервала она его, кладя голову ему на плечо.
– Определенно, самый хороший.

– Ну, если ты так настаиваешь, - проговорил он, совсем не расстроенный таким поворотом событий.

– Хорошо, что мы закончили пить чай, - сказала Кэйт, уставившись на чашки на полу, - Мы могли бы пролить чай на ковер.

– Ох, действительно, - улыбнулся он сам себе, поскольку притянул ее ближе.

Было так удобно обнимать теплое тело Кэйт. Ее ноги свисали с кресла, а спиной она оперлась о его грудь. Они очень хорошо подходят друг другу, подумал он. Она была женщиной именно с теми размерами, которые подходят мужчине его размеров.

Было много вещей, связанных с ней и с ним, которые ужасали его. Но сейчас, он был так счастлив, просто сидя с ней в одном кресле, что не думал о будущем.

– Ты так хорошо ко мне относишься, - пробормотала она.