Наконец Джимми сказал, что пришло время ехать к Осборнам. Их дом был расположен в одной из самых чистых и уютных частей Нью-Йорка, казалось, он защищен от городского шума и грязи, улицы были чисто выметены, везде царил удивительный порядок, даже у пешеходов было другое выражение лица, не как у жителей Манхэттена. Я сразу же узнала окрестности; это место располагалось поблизости от школы имени Сары Бернар и резиденции Агнессы Моррис, где я прожила все время учебы.

Такси доставило нас прямо к дому. Джимми расплатился, и мы вышли. Возле двери из темного дерева нас обоих охватило волнение, настолько сильное, что приходилось поддерживать друг друга, поднимаясь по лестнице.

По-военному выпрямившись, Джимми нажал на дверной звонок. Внутри щелкнул замок и залаяла маленькая собачка; дверь отворилась. Нас встретил Клейтон Осборн, успокаивающий серебристого французского пуделя, но пес и не думал успокаиваться, тогда Клейтон взял его на руки, и тот притих, только немного ворчал.

Одет был Клейтон в элегантный костюм; выглядел он очень хорошо. Высокий, темноволосый и кареглазый, держался он достаточно уверенно.

– Добрый вечер, – произнес он.

Джимми совершенно точно описал его манеру общения. Он не был холоден к нам, высоко поднимая голову, выдвигал вперед подбородок, словно желая оспаривать каждое слово.

– Добрый вечер, – ответил Джимми. – Я – Джеймс Гарри Лонгчэмп, а это моя жена Дон.

– Приятно познакомиться, – он протянул мне руку, перехватив другой пса, потом пожал руку Джимми. – Проходите. – Клейтон пропустил нас в коридор и, закрыв дверь, сказал: – Очень хорошо, что мы поняли друг друга. Кэлли ничего не знает о своем прошлом, ее предупредили, что вы – мои друзья, друзья, которых я недавно обрел, по делам бизнеса вы находились поблизости и заехали в гости. Но прошу вас, не надо оставаться надолго. Если Кэлли спросит, вы собираетесь на шоу звезд Бродвея.

Я почувствовала, что Джимми начинает сердиться, мне тоже не понравился тон мистера Клейтона Осборна. Всем своим видом он говорил, что мы должны быть благодарны за одолжение, которое он нам сделал.

– Я поговорил со своим адвокатом, – продолжал он, – и тот заверил меня, что нет оснований волноваться. Вообще-то то, что вы разыскали нас, не очень-то законно. В данном случае закон защищает родителей, усыновивших детей, и самих детей.

– Мы здесь не для того, чтобы создавать другим неприятности, мистер Осборн, – быстро сказала я, пока Джимми не стал с ним спорить. – Я уверена, что вы сможете понять наши чувства и причину, по которой мы хотим увидеть Ферн.

– Кэлли, – поправил он, – только Кэлли, вам не следует упоминать имя Ферн.

– Кэлли, – повторила я.

Он остановил на мне свой взгляд, и тень недовольства промелькнула на его лице.

– Вы муж и жена?

– Не беспокойтесь, – кивнул Джимми.

– Еще одно, – продолжил он. – Не называйте меня мистер Осборн, меня зовут Клейтон, а мою жену Лесли. Кэлли очень умная и чувствительная девочка. Я вам уже объяснял это по телефону. Она сразу заметит что-нибудь в этом роде и станет подозрительной.

– Клейтон, – позвал женский голос.

Мы обернулись.

В коридор вошла Лесли Осборн. На ней были зеленая блуза и джинсы; фигура как у танцовщицы: тонкая талия, маленькая грудь и длинные ноги; очень светлые каштановые волосы завязаны ленточкой, не было никакого макияжа, но он и не требовался ее лицу. Выглядела она идеально и естественно: белая, нежная кожа.

– Почему вы так долго стоите в коридоре?

– Мы просто немного ближе познакомились. Это моя жена Лесли.

Она шагнула к нам и протянула руку, на которой сверкали превосходные бриллианты.

– Как поживаете? – спросила она.

Я пожала ей руку. У Лесли были длинные и тонкие пальцы: рука человека творческого, художника, подумала я. Она была гораздо теплее своего мужа. Взгляд ее был хотя и пристальный, но скорее дружеский.

– Извините, что я так уставилась на вас, я часто забываю, что делаю, а это плохая привычка. Видите ли, я художница.

– Понимаю, – сказала я, хотя у меня чуть не вырвалось «знаю». Мне не хотелось, чтобы она знала, что мы шпионили за ней.

– Ну, Клейтон, – она повернулась к мужу. – Проведи их в гостиную, а я позову Кэлли.

– Пойдемте сюда, – сказал Клейтон, указывая на комнату справа по коридору.

Мы прошли в гостиную. Дом Осборнов был двухэтажным, в гостиной лежали толстые персидские ковры, а мебель была изысканной и старинной; на стенах висели картины, по-видимому, многие из них принадлежали кисти хозяйки дома, но было и немало других картин. Ферн жила в очень тонком, элегантном мире, мире искусства; ее окружали дорогие и уникальные вещи. Меня очень интересовало, насколько сильно это повлияло на ее характер.