И тут же крепко, как утопающий за верёвку, уцепился за лацканы пиджака Пассера, ткнулся головой в плечо.

— Прости меня, Берт. Пресвятого ради прости. — Он быстрыми прикосновениями огладил Пассеру рукав, лацкан, галстук. Посмотрел умоляюще: — Берт…

Пассер отошёл к окну.

— Герн, хочешь ты того или нет, а решение принять придётся.

— Какое?

— Убей Северцева.

— Нет.

— Тогда отпусти. Дай возможность сбежать. Помоги обелить имя в глазах центристов.

— Нет!

Адвиаг подошёл к Пассеру и сказал очень медленно, как через сильнейшую боль:

— Я не могу, Берт. Он мятежник. Я дээрн. Но его сын… Я обязан ему всем. Я в пыль у его ног лягу и счастлив буду. Но его отец… Он мой враг, Берт. Злейший враг. Непримиримый. Я не знаю, что делать. Если ты знаешь, прикажи. Я выполню всё…

Пассер молчал.

Звездолёт трясло как грушу. Страховочные ремни на пассажирском кресле трещали. Эльван покрепче уцепился за поручень.

Если планетам воздуха не хватало, приходилось ставить генераторы, то в открытом космосе его было слишком много. Воздушные реки бурлили, сжимали и выталкивали друг друга, но потоки возвращались с утроенной силой, как будто планеты отбрасывали их от себя.

Многотонную громаду звездолёта швыряло как крошечный листик на ветру.

«А ведь кислород ещё и горюч», — подумал Эльван.

— Что будет, если из силокристаллов вырвется искра? — спросил он соседа, молоденького науриса в форме курсанта лётной школы.

Тот суеверно постучал костяшками пальцев по стальной опоре кресла, затем погладил пластиковую обшивку салона.

— Капсула не выгорит, если вы это имеете ввиду, сударь. Будет взрыв, очень мощный, такой, что мгновенная волна пройдёт на сотню парсеков. Если по пути попадётся планета, ей гарантировано сильное землетрясение. А на выгоревшее место хлынут воздушные потоки, начнётся буря, и на несколько суток участок станет нелётным. Потом всё успокоится.

Эльван глянул в иллюминатор, за которым ревело и бурлило белёсое Нечто.

— Ничего себе спокойствие.

Курсант пожал плечами.

— Бывает хуже.

Полёт прекратился. Корабль замер — ни толчка, ни качка. Эльван дёрнулся в испуге.

— Крушение?!

— Векаэсный досмотр, — пояснил курсант. — Корабль держат их стабилизаторы. Посмотрите в иллюминатор.

Посреди бурлящего, остервенелого хаоса завис крохотный, чуть побольше лётмарша, треугольный кораблик.

— С левого борта ещё один, — сказал курсант. — Они держат каркас стабилизирующего поля. Третий катер пойдёт на стыковку. В нём и есть досмотрщики. Мы вышли на границу сектора. Так что положен досмотр.

— Это противоестественно, — еле выговорил Эльван. — Чтобы такая кроха и оказалась сильнее вихревых потоков, а корабль размером с пятиэтажный дом мотало как щепку.

— Это всего лишь технологическое превосходство ВКС. И наша искусственно навязанная отсталость, когда любого мало-мальски сообразительного инженера утягивают в Малое Кольцо, а после снисходительно дарят свои научно-технические объедки.

Эльван не ответил. В Алмазном Городе о координаторах всегда требовалось говорить только с величайшим почтением. Хотя и почитать их, если вдуматься, было не за что. Наоборот — стоило лишь на мгновение задуматься о поступках координаторов, как стремительно начинали множиться основания для серьёзных упрёков. Поэтому безопаснее было не вспоминать о ВКС вообще. Шкура целее будет.

В салон вошёл лейтенант космостражи.

— Кто из вас гражданин Бенолии Эльван Кадере?

Эльван поднялся, подошёл к стражнику, замер по стойке «смирно».

— Пройдёмте, — велел стражник.

Векаэсник привёл его на катер, кивком показал на пассажирское кресло.

— Вино, минералка, бутерброды? — спросил он без малейшей приветливости. Хотя и без враждебности или пренебрежения. Голос был просто равнодушным. Но равнодушие оказалось столь огромным, что раздавливало не хуже многотонного пресса.

Но теньмам к равнодушию не привыкать. Как к чужому, так и собственному.

— Нет, спасибо, ничего не нужно, — безразлично ответил Эльван.

— В Гарде мы будем через три часа, — сказал лейтенант.

Эльван слегка удивился. По его расчётам, только до Большого Кольца было не менее двух суток лёта.

«Телепорты у них, что ли?»

Впрочем, какая разница…

— Спасибо, — всё с тем же безразличием ответил Эльван.

Лейтенант растерянно захлопал глазами, приоткрыл было рот, собираясь что-то сказать. Но хватило сообразительности промолчать. Лейтенант закрыл рот и ушёл в рубку.

Эльван скользнул взглядом по салону. Корабль досмотрщиков побольше патрульного катера, однако всё равно невелик — что-то вроде лётмарша-буса.

Полёт оказался настолько ровным, что даже не чувствовалось движения.

В салон вошёл лейтенант.

— Подлетаем, — сказал он. — Можете посмотреть на Гард. — Лейтенант поднял шторы иллюминатора.

Гард оказался искусственной планетой. Точнее — огромной космобазой. Причём идиотской формы.

Ровный круглый блин неизвестного Эльвану металла, на котором выстроены дома, разбиты сады, проложены дороги. И всё это прикрыто похожей на стекло полусферой.