6. Чехословакия. Во-первых, договор с ней был, а во-вторых, уже говорилось о его исполнении. Кроме СССР желающих помочь на таком добром к Суворову Западе не нашлось. Обалдевшая от такой подлости западных союзничков Чехословакия даже не стала сопротивляться, хотя немцы отмечали, что ее пограничные укрепления были очень и очень неплохи [152] и возможности к сопротивлению были отнюдь не исчерпаны.

7. Венгрия. Фашистская диктатура адмирала Хорти. Дьюла Гембеш, венгерский премьер-министр, — первый европейский глава правительства, посетивший Гитлера. Сателлит Германии. С согласия Гитлера оккупировала в 1938 году Южную Словакию, а в 1939 году чешскую Закарпатскую Украину. Что, еще один «естественный союзник»?

8. Румыния. Союзник Польши по секретному договору 1929 года, направленному против СССР. В 1932 году румыны сорвали подписание советско-румынского пакта о ненападении, как говорят злые коммунистические языки, не без нажима с Запада. С 1937 года румынским фашистам было официально разрешено носить свастику. Наверное, для краткой характеристики хватит и этого, но добавлю еще, что в 1939 году, в ответ на предложение предоставить советским войскам коридор через свою территорию в случае агрессии в Польше, они не выказали своего «естественного» рвения и фактически замяли вопрос. И еще — Бессарабию кто украл под шумок гражданской войны в России?

9. Болгария. Больше всех балканских «естественных» союзников была заинтересована в восстановлении своих границ по состоянию на 1 июня 1913 года. Само собой, обеспечить это могла только Вторая мировая война, а вовсе не Лига Наций, сидевшая на Версальских договоренностях, как кулак на мешке с зерном. Незадолго до начала войны с СССР, то бишь 1 марта 1941 года, Болгария присоединилась к Тройственному пакту.

10. К.С.X.С. — Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев (с 1929 года — Югославия). Установила дипломатические отношения с СССР только в 1940 году, а 25 марта 1941 года присоединилась к Тройственному пакту; единственная страна, выплачивавшая пенсии бывшим российским военным (т. е. не советским!), принявшая на службу целый отряд русских эмигрантов с дозволением носить форму императорской армии, и т. д. и т. п.

Целый ряд «естественных союзников». Один другого «союзнее». Прямо клуб друзей СССР. В свете этого простого перечисления соседей Советского Союза на Западе, вся вторая часть данной главы представляется полным маразмом.

Подобных объяснений действий Сталина глава Лондонского Центра Сувороведения мог бы придумать очень много. Но каждое из этих объяснений несет в себе два порока:

— оно придумано задним числом;

— оно полностью игнорирует позицию советских руководителей, хотя эта позиция изложена несравнимо более четко и понятно, чем позиция самого Суворова в его невразумительном антинаучном лепете.

Вечеринка продолжается. Суворов утверждает, что, получив себе Польшу, Сталин в первую очередь должен был укреплять оборону «именно на этом участке» (с. 39<38>). Это на редкость для Суворова верно. Вот Сталин этим и занимался. Именно этим. Нужно было, говорит наш корифей бумагомарания, построить в Белоруссии Курскую дугу. Господина Суворова нисколько не смущает то, что Курская дуга, по самым оптимистичным оценкам достигавшая 150 км в длину, была явно меньше даже сократившейся новой западной границы СССР, только с Германией (без сателлитов) достигавшей 810 километров, и обеспечивалась Советской Армией образца не 1939-го, а 1943-го года. Впрочем, такие мелочи нашего Архимеда Суворыча никогда не останавливали.

Ага, целых полтора года, чтобы без дорог, на подводах, везти цемент, и бетон для строительства полосы обороны длинной как минимум в 810 километров (примерная граница с Германией), а как максимум в 3600 километров (примерная длина советской границы с Германией и нашими «естественными» союзниками). Для сравнения: «линия Мажино», длиной в 730 километров, строилась Францией с 1929 до конца 1930-х годов, [153] а «линия Маннергейма» длиной максимум в 80 километров строилась финнами с 1927 до 1939 года. [154] Но грозный Суворов непреклонен: вынь да положь ему гиперсовременную, супероборудованную «линию Молотова» за полтора года под ключ, да еще и не где-нибудь, а посередь болот, в холмах и лесах. По щучьему велению, по суворовскому хотению, вырастите УРы (укрепрайоны) на новой границе до небес, Суворову на радость, Сталину назло. Оказывается, полтора года в капитальном строительстве, согласно суворовскому «Словарю бестолковых терминов», толкуется как «много времени». К тому же, задумаемся над самой фразой: «В 1939 году условия для обороны были гораздо лучшими: леса, реки, болота». А уже летом 1941 года стали сильно хуже? Надо полагать, через полтора года не осталось ни знаменитых белорусских лесов, ни рек и огромных Припятских болот, начинавшихся прямо от линии новой границы. Все, видать, порубили да осушили. А то, что советские войска штурмовали в 1944 году, они же сами и придумали, чтобы интереснее воевать было? Такая вот история с географией по-суворовски.

Притом наш герой клеймит советское командование за то, что на новых территориях «…строились дороги и мосты, железнодорожная сеть расширялась, усиливалась и совершенствовалась», то есть за то, что «вместо того, чтобы местность сделать непроходимой, ее срочно делали более доступной» (с. 40). Дяденька резидент, объясните тупым историкам, как в эти непроходимые болота можно затащить цемент, стальную арматуру для железобетона, броневую сталь, строительную технику, тяжелые крепостные орудия, боеприпасы, орды рабочих, наконец? Или их с самолетов сбрасывать, как посылки папанинцам? Или советская промышленность наладила в тридцать девятом году выпуск волшебных палочек конструкции Суворова? Или вы сам беретесь их на своем горбу через болота таскать, лишь бы СССР не напал на невинного Гитлера? А ведь, как вы справедливо заметили, «самый маленький одноамбразурный пулеметный дот — это железобетонный монолит весом 350 тонн» (выделено мной. — В. Грызун) (с. 95<94>)! И как же хотя бы эти «350 тонн» стройматериалов туда попадут? А сколько таких «350 тонн» нужно, чтобы сделать не то чтобы «линию», а хотя бы один укрепрайон?

Негодуя по поводу того, что чуда не случилось, и Сталин не засеял западные границы скороспелыми мичуринскими дрожжевыми УРами, Суворов ноет о том, что все, что делал Сталин, было странным, злым и нехорошим. «Советский Союз прекратил производство противотанковых и зенитных пушек» (с. 40), — стало быть, готовился к агрессии. Ага, а заодно в ноябре 1939-го расформировал свои танковые корпуса, [155] — главное орудие этой самой агрессии. Зачем? А чтоб никто не догадался! Кроме того, заявление Суворова о пушках — прямая ложь, и даже сам Суворов это знает. Ознакомьтесь: «До осени 1939 года в составе каждой стрелковой дивизии было по 18 противотанковых 45-мм пушек. После Халхин-Гола их количество в каждой дивизии увеличилось до 54. Внешне та же дивизия, а противотанковых пушек втрое больше» (День «М», с. 154<464>), то есть каждая советская дивизия стала втрое лучше приспособлена к обороне, чем раньше, ведь, по Суворову, противотанковая пушка (в отличие от гаубицы) — орудие оборонительное.