Шрифт:
Сокрушаясь по поводу того, что «Ранее существующие укрепления разрушались, засыпались землей» (с. 40<39>), Суворов божится, что все это не просто так, а от большой агрессии. Однако, полковник Старинов, мнением которого для вящей убедительности размахивает Суворов, не разделяет его энтузиазма, и говорит несколько «мягче»:
«<…> инженерные оборонительные сооружения вдоль прежней границы оказались заброшенными и частично даже демонтированными» (с. 40).
Хотелось бы спросить нашего УРолога: есть ли разница между «частичным демонтажем» и «засыпкой землей». Для курсанта — второгодника Владимира Резуна объясняем: «частичный демонтаж» — это когда с дота снимают оружие и перевозят на запад, к новым границам, что гораздо проще и дешевле, чем делать все это заново на Урале и переть через всю страну. А насчет «засыпания землей» — этим вы на пенсии займетесь, вооружившись совочком. Желаю удачи. Она вам понадобиться, потому что засыпать землей весьма обширные подземные лабиринты с одним-двумя выходами — занятие достойное Геркулеса. И самое главное: ЗАЧЕМ товарищу Сталину засыпать свои УРы, если о них можно просто забыть? Ответ: для того, чтоб, спустя много лет, всякие предатели писали об этом желтые книжки.
Чем занимался Суворов, кроме приписывания Сталину разрушения своей собственной обороны? Он занимался изобретением «барьера нейтральных государств». Или почти нейтральных. Ладно, совсем не нейтральных. Но барьера.
Вообще-то в то время в Европе было только два нейтральных государства — Швеция и Швейцария. А среди тех, кто отделял друг от друга Германию и СССР, нейтральностью и не пахло. Однако у Суворова, как всегда, свой, ничем не подтвержденный и никем не оправданный взгляд на вещи: мало того, что в 1939 году у него между Германией и СССР обнаруживается нейтральный разделительный барьер, так оказывается, что «всего через десять месяцев после подписания пакта „о ненападении“ усилиями Сталина разделительный барьер был полностью сокрушен от Ледовитого океана до Черного моря. Нейтральных государств между Сталиным и Гитлером больше не осталось, и тем самым были созданы условия для нападения» (с. 40–41<40>). А кто там до этого нейтральным был? Только Чехословакия, да она, вот жалость, с Советским-то Союзом не граничила. И раздолбал-то ее вовсе не Сталин, а Запад. А вот где там набралось нейтралов аж от Черного моря до Ледовитого океана — тайна, покрытая мраком суворовского невежества, который намного темнее знаменитых полярных ночей. Кто там кому на самом деле честь отдавал, мы уже знаем.
Кого же товарищ Сталин там угробил? Финляндия, где была, осталась, Румыния, кстати, тоже во взаимодействии с Германией ощипанная, где была, осталась. Единственное исключение — прибалты, но они, кроме Литвы, никого ни от кого не отделяли. Кстати, некоторые от такого сталинско-гитлеровского «разбоя» только выиграли. Например, изрядно растолстевшая в результате означенных манипуляций Сталина с Гитлером Венгрия. [156] Или наш, якобы союзник, Литва, получившая область Вильно. А больше товарищ Сталин вообще никого из своих европейских соседей не трогал. А чего там «от Ледовитого океана до Черного моря» сокрушилось — не ясно. Этого, как говорится, нам понять нельзя. Просто нельзя. Невозможно. Никак, и все тут.
156
Трансильванию в 1940 году кто венграм отдал? Сталин? Гитлер, между прочим. А нищая Бессарабия, возвращенная Сталиным Союзу, в сравнении с ней — просто аграрная дыра. Еще и маленькая.
Вот еще что. По словам Суворова, «проломав коридор в разделительной стене, Гитлер посчитал это достаточным…» (с. 39<40>), тогда как злобный Станин, роясь под милашку Адольфа, пытался «сокрушить всю стену» (с. 40<40>). Но давайте глянем на дело с суворовским размахом. Если мы, вслед за ним, считаем войну с Финляндией неудачной попыткой разрушения нейтрального государства, отделяющего Германию от СССР, [157] то давайте тогда считать немецкую оккупацию Дании и Норвегии такой же попыткой, но только — удачной. Если мы рассматриваем захват Прибалтики как прорыв Советского Союза к границам Рейха, то давайте считать разрушение Гитлером Австрии и, позже, Чехословакии такими же прорывами в сторону СССР. Если мы утверждаем, что согласованное с Германией «освобождение» Бессарабии — покушение на немецкие интересы, то как нам называть немецкое завоевание Югославии, с нами не обсуждавшееся, а с ней у нас, между прочим, даже был договор о взаимопомощи. Значит, если Сталин сделал три, если употреблять суворые термины, «пролома»: Польша, Прибалтика, Бессарабия (в Финляндии ему обломилось); то Гитлер — пять: Дания и Норвегия, Австрия, Чехословакия, Югославия и та же Польша. Но по каким-то причинам Суворов пользуется двойным стандартом: сталинские действия заведомо агрессивны, а гитлеровские — даже не рассматриваются.
157
«Финляндия — нейтральное государство, отделяет Германию от СССР». Посмотрите, как бредово звучит этот тезис, если его взять отдельно от суворых криков.
Этот же самый двойной стандарт прекрасно виден в действиях англичан и французов, которые на волне политики «умиротворения агрессора» публично признали законность и справедливость немецких претензий к своим соседям, получившим в свое время в Версале от самих же англичан и французов немецкие территории. Отторжение немцами этих исконных (а также и не совсем исконных, а подчас и совсем не исконных) земель у своих соседей, по мнению правительств тогдашних западных демократий, было справедливым и законным. Но присоединение СССР территорий бывшей Российской империи почему-то не было для них ни справедливым, ни законным, ни хотя бы исторически обусловленным. [158] Напротив, это был акт агрессии, утопление в крови и вообще смертельная угроза всей цивилизации. В свете всего этого все рассуждения нашего местами отчасти уважаемого, так сказать, автора представляются, мягко говоря, не заслуживающими внимания
158
А теперь — по поводу исторической обусловленности — убийственная цитата из очерка Е.Н. фон Шильдкнехта (фон Шильдкнехт — белоэмигрант, часто публиковался в военной периодике эмиграции, после 1945 г. жил в Чили. Очерк, который сейчас будет процитирован, был впервые издан в 1929–1930 гг. Головин — глава Высших военно-научных курсов в Париже).
«Наш крупнейший военный авторитет генерал Н.Н. Головин говорит в своем труде „Мысли об устройстве будущей Российской вооруженной силы“ следующее: „Это приводит к неминуемому следствию, что всякая война, начавшаяся на западном фронте России, может привести к соответствующим результатам только в том случае, если она, хотя бы в своем конце, закончится стратегическим наступлением“.
Стратегическое направление этого наступления — „будет всецело зависеть от той политической задачи, которая будет поставлена. Таких политических задач может быть три:
1) Открытие свободного экономического доступа к Балтийскому морю — потребует наступления против Эстонии и Латвии;
2) Освобождение захваченных и угнетаемых Польшей русских областей — потребует наступления против Польши;
3) Освобождение захваченной и угнетаемой Румынией Бесарабии — потребует наступления против Румынии“».
Цит. по: Шильдкнехт Е. Н., фон. Что офицер армии должен знать о флоте // Военно-морская идея России: Духовное наследие Императорского флота. 2-е изд., испр. и доп. М., 1999. C. 302.
Ненавидящий большевизм белоэмигрант, руководствуясь интересами России, считает необходимыми те мероприятия, о которых Суворов кричит как о вопиющей несправедливости со стороны СССР.
Далее, вслед за Суворовым поиграем в вопрос — ответ.
«На вопрос: „Зачем Сталин согласился помогать Гитлеру рубить относительно узкий коридор через Польшу?“ — коммунистические историки пытались придумать ответы, хотя и неудачно» (с. 41<40>).
Да нет, это у вас неудачно получилось. А у «коммунистических историков» все — понятней не бывает: если б Сталин не вошел в Польшу 17-го сентября, то ему бы просто ничего не досталось, а Польше в тот момент уже ничто помочь не могло.
«Вопрос: „Собиралась ли Красная Армия остановиться на достигнутых рубежах?“
Ответ Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко: „В Литве, Латвии, Эстонии уничтожена ненавистная для трудящихся власть помещиков и капиталистов. Советский Союз значительно вырос и продвинул свои границы на запад. Капиталистическому миру пришлось потесниться и уступить. Но не нам — бойцам Красной Армии зазнаваться и успокаиваться на достигнутом!“ (Приказ Народного Комиссара обороны № 400, 7 ноября 1940 года).