— Да.

Мацукава снова взял себя в руки.

— Отлично. Даю тебе пять минут, чтобы снарядить Джона и доставить его к главной двери.

— Нам понадобится больше времени, Иеронимо. Твой друг еще в постели. Он любит спать после ночи развлечений. Дай нам хотя бы минут двадцать.

— Он просто оттягивает время, — пробормотала Ильди.

— Может быть, — шепнул я в ответ. — Но я не знаю, что с этим сделать, кроме как пробурить дыру в стене, войти внутрь бодрым маршем и забрать нашу радость.

Я снова наклонился над микрофоном:

— Ладно, Джим. У тебя есть пятнадцать минут — не перепутай, не двадцать, — прежде чем мы откроем огонь. Время пойдет по моему слову. Я ожидаю увидеть Джона Грина выходящим из южной двери — в одиночку, без маски и капюшона, чтобы мы его опознали. Дай ему портативную рацию, чтобы мы убедились, что ты не причинил ему никакого вреда. Как понял?

— Сообщение принято.

— Время пошло, — тихо сказал я. — Обратный отсчет начат.

— Мацукава отбой.

— Ну, черт подери! — радостно улыбнулась Ильдико. — Все прошло даже слишком легко — если Шнайдер так важен, как ты говоришь.

— Он важен ровно настолько, чтобы составить некролог для «Галафармы» — в живом или мертвом виде. Так что Джим стоит перед дилеммой. Он, конечно, посоветуется с шефом — Скогстадом, а тот, я уверен, отправит дело вверх по инстанциям. Может быть, оно даже дойдет до Алистера Драммонда.

— Ого!

— Они взвесят все за и против, и большинство решит сдаться. Если они отдают нам наше сокровище, то победа за нами. Если они отказываются, то мы все равно в выигрыше. Разрушим здание, угробим Шнайдера и всю компанию — тогда срабатывают меры предосторожности Олли. Оба варианта неудачны для них. Думаю, они помашут приманкой у нас перед носом, а потом снова его припрячут. Так что приготовимся.

Снова пришлось ждать. Дым поднимался все выше и уже закрыл солнце Дагасатта, но с нашей позиции — пятьдесят метров над объектом — по-прежнему все было ясно видно. Я переместил хоппер немного к югу, чтобы не упустить нужную дверь.

Мы нацепили почти все имеющееся у нас боевое снаряжение, кроме рюкзаков. Направленный на землю сканер предупредит нас о передвижении любого тела больше муравьиного вблизи от выхода.

Ильдико тихонько сидела, напевая какую-то незнакомую мелодию и очищая шлем изнутри. А я тем временем отправился проведать пленников.

Они по-прежнему спокойно висели в грузовой сетке, четверо испепеляли меня разъяренными взглядами, а Даррелл пребывал где-то между сном и явью. Ох, надеюсь, что пенверол не расклеил ему мозги окончательно — нам надо задать ему еще несколько вопросов.

— Думаю, мы заберем Даррелла с собой, когда полетим обратно, — поделился я с Ильдико. — И может быть, остальных ребят тоже. Надо провести настоящий допрос.

— Тебя беспокоит, что Даррелл знает о встрече руководства семи концернов с халуками?

— Именно, черт подери. Странно, что такая пешка, как Даррелл, обладает важной информацией.

Она пожала плечами.

— В таких маленьких закрытых предприятиях слухи распространяются с рекордной скоростью. Здесь ничего нельзя оставить в тайне. То же самое происходит на отдаленных форпостах патруля.

— Меня тревожит еще кое-что. Даррелл сказал одну очень странную вещь. — Я покачал головой, рассматривая неподвижное тело. — Черт, я уже почти забыл, что именно меня насторожило.

— У тебя был трудный день. Слишком многое происходит и отвлекает.

— Да, ты права. Смерть и помехи в самом деле мешают сосредоточиться.

— Ты все вспомнишь позже, — мягко успокаивала она меня. — Прямо перед сном. У меня это всегда срабатывает.

— Перед сном! Если мы выберемся отсюда, то я проваляюсь в постели неделю!

— Вас поняла, — печально протянула Ильди.

Я вернулся в командирское кресло, проверил свой собственный шлем и постарался мысленно прокрутить последовательность допроса Даррелла.

Что же тогда так меня подкосило? Нет, не сведения, а какая-то странная формулировка фразы.

Что-то скользнуло в тот момент, когда Даррелл подтвердил пребывание Шнайдера в клинике под вымышленным именем…

И тут я понял. И внутренне похолодел.

Даррелл посмотрел на снимок Олли и сказал: «Похож на этого человеческого ублюдка Джона Грина».

Человеческого.

— Вот дерьмо, — прошипел я.

Ильдико услышала и нахмурилась.

— Адик, что такое?

Может быть, это простая оговорка, вызванная действием наркотика, а может быть, и нет.

— Неприятная мысль. Но это подождет. Теперь слушай, что идет дальше по плану операции «К». Мы несемся по прямой трассе и сворачивать некогда.