Избранное
вернуться

де Кеведо-и-Вильегас Франсиско
Шрифт:

Ручей

Как по камням вприпрыжкуТы мчишься, клокоча,И солнцу на алтарь несешь ледышку —Счастливый дар священного ключа!О, как, пригретый царственным светилом!Гордишься ты своим студеным пыломИ, приобщась к весенней кутерьме,Бросаешь вызов дряхнущей зиме!Уйми-ка лучше свой порыв хвастливый,Не то, когда на следующий год,Уже озлившись, вновь зима придет,Припомнятся тебе твои порывы.Раскованность, увы, толкает в плен, —В природе все во власти перемен,И, волею небес, метаморфозыВершит, кочуя, каждая пора:Морозом остужается жара,Жарой испепеляются морозы.И пусть весна приходит растворитьХрусталь твоей темницы, —Как ей угомонитьсяИ лету не доверить эту прыть!Боюсь, твоя свобода – лишь насмешка:К чему такая спешка,Ведь, воспарив, твой испарится ток;И на весну тебе роптать бы надо.А что зима?! Радушная прохлада,Чтоб, наскакавшись, ты остынуть мог.

Перевод Д. Шнеерсона

Песочные часы

Что вам, часы докучные, считатьНазначено в несчастной жизни этой,Когда вы – ей под стать —Своим путем идете, верной метойВновь избирая утро всякий раз,Едва протиснув сутки в узкий лаз?Мои напасти явно вам не впору,Ведь вы же просто колбочка с песком,Привыкшим к равнодушному просторуНа берегу морском.Пускай меня минует ваше бремя —Размеренное время,Я не хотел бы свой последний часВыведывать у вас,Да я и власти вашей не приемлю;Не отравляйте мне остатка дней, —Натешитесь вы кротостью моей,Когда сойду я в землю.Но если от меняНельзя вам отступиться,Не сетуйте, что нет конца работе, —Вы скоро отдохнете,Недаром же кипит вокруг меняЗлорадная возня,А жар любви, сжигая по крупицеРассудок мой, на пытки не скупится, —И в жилах меньше крови, чем огня!Но ведь, помимо понуканья смерти,Еще один подвохТаится в этом пыле:Казалось, не застать меня врасплох,А я уже одной ногой в могиле.И тут меня сравненье повелоПо грани упования и страха:Когда умру – я стану горсткой праха,Пока живу – я хрупкое стекло.

Перевод Д. Шнеерсона

Часы с боем

Вот он – живой металл,В котором жизни тайную пружинуЛишь мастер искушенный угадалИ воплотил в машину,Чей хитроумный ходНам ежечасно голос подаетИ, вверясь провиденью,Стремится стрелкой указать ответ(Пренебрегая тенью!):Как движется по кругу жаркий светИ как по тропке этойЧасы летят беспечной эстафетой,Покуда роли солнца и луныКолесикам простым отведены.Однако эта дивная машинаЕще и поучительный примерБессилья полумер,И сколько ни впивай чудные трели,Чтоб разузнать, который час настал, —Сокрытый в этом голосе металлНе достигает цели.Ты, для кого часов точнейших бой —Лишь повод разразиться похвальбой,Рассудок преклониК тому, о чем тебе твердят они!Час прожитый оплачь, – не наверстаешьМинут его, и невелик запас;Пойми, что ты в один и тот же часРастешь и в смерть врастаешь.Но восхвалять часы едва ли стоит,Не то, пожалуй, будь они в чести,Гербов таких бы нам не завести.Часы и впрямь, как ты за них ни ратуй, —Изящный соглядатай,Посланец тьмы, бессонный пилигрим.О как вы схожи с ним,Когда, чтобы шагать со светом в ногу,Светилу вы диктуете дорогу,Всей вашей мощи дерзостный порывНа волоске тончайшем утвердив,А он, уж такова его природа,Все тоньше и дряхлее год от года.И все ж не сторонисьТревожных откровений циферблата, —В них тайну каждодневного закатаНам поверяет жизнь:Всю вереницу суток, солнц, орбитСчитает смерть, а время лишь растит.

Перевод Д. Шнеерсона

Солнечные часы

Ты видишь, Флор, как, хитрой геометрииЦифирную премудрость подчиня,Мы вычисляем продвиженье дня!А ты подумал, как могло случиться,Что удалось незыблемой чертеИ солнца легкокрылой красотеВ одну полоску слиться?Ты благодарен, тут сомнений нет,За то, что можно каждый шаг на светеПрипомнить, оглядев полоски эти.Но разве только светВсечасной жизни видишь ты, а следВсечасной смерти не подмечен зреньем?Не грех ли раздвоеньемКоверкать бытие?Как верхоглядство пагубно твое!Зови-ка лучше разум на подмогу,За косную привычку не держись,И, в солнечной узнав свою дорогу,Ты смерть откроешь, вписанную в жизнь.Ведь раз ты только тень на этом свете,Как сказано в Завете,То с тенью света солнечного схож,От цифры к цифре так же ты бредешь,Покуда не настанет обретеньеПоследней цифры и последней тени.

Перевод Д. Шнеерсона

К портрету, на котором лицу некоей дамы сопутствует изображение смерти

Чем ты отличен от кривых зеркал,Коль вот она – незримая граница,Где взор, едва от жизни отстранится,Встречает смерти мстительный оскал.Кто эту тень зловещую соткалИз блеска розовеющей денницы,Пока, в зеркальной заключив темнице,Ты на затменье солнце обрекал?И если я, решаясь на измену,По-дружески смотрю на оба лика,Мне боль твердит, что в этом правды нет.А если жизни я поддамся плену,Как ни пленяйся – налицо улика,На этот свет бросающая свет.

Перевод Д. Шнеерсона

Сонет, в котором говорится, что все вокруг напоминает о смерти

Я видел стены родины моей:Когда-то неприступные твердыни,Они обрушились и пали ныне,Устав от смены быстротечных дней.Я видел в поле: солнце пьет ручей,Освобожденный им от зимней стыни,Меж тем как стадо среди гор, в теснине,Напрасно ищет солнечных лучей.В свой дом вошел я: тенью обветшалойМинувшего мое жилище стало;И шпага, отслужив, сдалась в войнеСо старостью; и посох мой погнулся;И все, чего бы взгляд мой ни коснулся,О смерти властно говорило мне.

Перевод А. Косе

Наслаждаясь уединением и учеными занятиями, автор сочинил сей сонет

Здесь у меня собранье небольшоеУченых книг, покой и тишина;Моим очам усопших речь внятна,Я с мертвыми беседую душою.И мудрость их вседневно правит мною,Пусть не всегда ясна – всегда нужна;Их стройный хор, не ведающий сна,Сон жизни полнит музыкой немою.И если смерть великих унесла,Их от обиды мстительной забвеньяПечать – о, славный дон Хосеф! [1] – спасла.Необратимые бегут мгновенья,Но всех прекрасней те из их числа,Что отданы трудам блаженным чтенья.

1

Дон Хосеф – Хосе Антонио Гонсалес де Салас (1558? – 1651), испанский гуманист, издатель и друг Кеведо; поэт послал ему этот сонет незадолго до своего ареста.

Перевод А. Косе

О том, что происходило в его время, Кеведо рассказывает в следующих сонетах

I

Четыре сотни грандов круглым счетом;Титулоносцев – тысяча и двести(Что за беда, коль кто-то не на месте!)И брыжей миллион, подобных сотам;Нет счету скрягам, подлипалам, мотам,Побольше их, чем сладких слов у лести;Тьмы стряпчих, чья стряпня – погибель чести,Беда и горе – вдовам и сиротам;Иезуиты, что пролезут в щелку, —Все дело в лицемерье и в расчете;И месть и ненависть – за речью лживой;Немало ведомств, в коих мало толку;Честь не в чести, но почести в почете;Вот образ века, точный и правдивый.