«Все будет хорошо», - жестикулировал я.

Попытку обмена информацией пресек сидящий рядом мусор:

– Еще один жест – пизды получишь после суда.

Вскоре заседание перенесли на следующий день. Меня увезли обратно на СИЗО.

На следующий день в суде появился француз.

– Значит, вы утверждаете, что Соломин не совершал преступления?

– Да, Ваша честь.

– А почему в первых ваших показаниях вы говорите, что вы не только видели, как Соломин избивал потерпевшего Солдатова, но даже пытались остановить Соломина, а позже помогали нести Солдатова на стройку.

– Нет, этого не было. Я просто испугался, что меня тоже посадят. Поэтому и наговорил на Юру.

– А теперь вы не боитесь, что против вас могут возобновить дело?

– Боюсь.

– Ваши показания слишком запутаны. Следствие все-таки признает ваши первые показания за доказательство вины подсудимого Соломина. Вам есть, что сказать?

– Нет.

«Во гад! Был целый год, чтоб подготовиться к суду. Вот ведь тварь! Ладно, я-то свое отсижу, а вот ты и проживешь всю свою жизнь конченой гнидой».

– Подсудимый Соломин, у вас есть опросы к свидетелю Науменко?

– Ваня, посмотри мне, пожалуйста, в глаза… Все, спасибо, вопросов больше нет.

Весь судебный процесс длился две недели. Я делал упор на присяжных, пытаясь доказать свою невиновность. Собрав все факты невозможности совершения мной этого преступления, я давил на них. Прокурор, конечно, постоянно меня перебивал и практически не давал сказать слова. Он тоже делал упор на присяжных и старался выставить меня в их глазах страшным зверем, а не человеком.

– Вы только посмотрите на него – это же фашист. Он убил человека за его кавказскую внешность. И еще неизвестно – может, это и не первое его убийство. У всех у вас есть дети. И вот из-за таких, как он, их страшно отпускать на улицу. Ведь на месте потерпевшего Солдатова мог быть любой из ваших родных или близких. Я думаю, что таким монстрам, как подсудимый Соломин, не место в нашем обществе. Его место в тюрьме.

Адвокат, которому я велел не высовываться, все-таки двинул речь в мою защиту, рассказав о том, что от решения присяжных зависит моя судьба и что мне по этой статье могут дать пожизненное заключение.

– Ну, это, конечно, слишком, - был ответ прокурора.
– Пожизненное заключение в этом деле очень строгое наказание. Но вот лет 16-18 я подсудимому гарантирую.

– Да ты че, гандон?! – не выдержал я. – Ты хоть день отсидел в тюрьме?

– Не сидел и не буду!

– Не зарекайтесь! Вы сначала в деле разберитесь, а потом людей сажайте. Ведь у вас многие показания с фактами не сходятся. Кто сказал, что потерпевший был похож на кавказца? Лично я об этом в материалах дела ничего не нашел. Каким образом, по-вашему, я в состоянии алкогольного опьянения мог пронести на себе бездыханное тело человека на расстояние 700 метров? Вы ведь считаете правдивыми показания Науменко, что он помогал мне нести тело? Тогда почему он проходит по делу свидетелем, а не соучастником преступления. Откуда на вещах, которые я не носил, и которые пролежали у меня дома в шкафу около года, вы обнаружили кровь потерпевшего? Почему в суде не выступает эксперт, который якобы обнаружил эту кровь?

– Я считаю, что вопросы подсудимого здесь не уместны, так как в деле есть все доказательства, подтвержденные документально. Посмотрите на него – он морочит вам голову, господа присяжные. Тем самым он пытается уйти от ответственности. Например, на вопрос о кавказской внешности нам может ответить жена потерпевшего. Гражданка Солдатова, ответьте нам, пожалуйста, ваш муж был похож на кавказца?

– Да нет. Он был славянской внешности.

– Как же так? Но ведь его путали иногда, в армии, например, за то, что у него был нос с горбинкой.

– У моего мужа был нормальный нос!

– Но ведь вы говорили, что у него была травма переносицы, - никак не успокаивался прокурор.

– Да, у него была травма в детстве – он упал с качели и сломал переносицу. Но внешне это никак не отразилось.

– Ну это вам кажется, что не отразилось. Потому что для каждой женщины ее муж самый красивый. А вот люди со стороны замечали горбинку. И Соломин заметил. И принял его за кавказца.

– Господа присяжные, вам не кажется, что прокурор несет полный бред? – продолжал атаковать я.

– Подсудимый, вам не давали слова, - заметил судья. – Вот когда сторона обвинения закончит свою речь, вы сможете сказать свое последнее слово, так как судебное разбирательство подошло к концу.

«Во как, бля. Уже закончено. Им-то что оттого, что я сяду в тюрьму? Они даже не хотят подойти к делу с моей стороны. Им бы только побыстрее отстреляться и пойти домой трахать своих толстожопых, разожравшихся на взятках, жен. А то, что человек покидает этот вольный мир по их вине, им глубоко насрать».