Так что теперь Гавейн уже даже не пытается скрывать, что считает меня врагом.

P.S. Надеюсь хоть ты не осуждаешь меня за отсутствие кровожадности и жажды мести?»

Сынок, для меня есть только ты! Нет ничего, что могло бы оттолкнуть меня от тебя! И будь осторожен с ними! — шептала Моргиан.

«И ты еще просишь меня подыскать себе жену! Мне не до сердечных увлечений, но — увы, боюсь, что и Артур не оставит это без внимания, хотя у него сейчас достаточно своих забот!

Ланселот снова объявился, и весь двор — и Стол — заняты решениями альковных дел королевской фамилии. Гвенхивар, хоть и неверная жена — но королева до кончиков пальцев. Она никогда не выбрала бы Ланселота будь он хоть трижды возлюбленным и не ушла бы с ним по своей воле! Но после того, как Артур бросился ее „спасать“, едва не умолял ее вернуться, — почему-то именно теперь она сочла себя оскорбленной и собирается вовсе оставить мир, а этот опоясанный осел — опять ее отвоевывать… Хоть бы задумался, — у кого!

Всем остальным, кто не принимает участие в этом сомнительном увеселении, остается только ждать, когда они угомонятся. В словах моих почтения мало, но тебя это уже не должно удивлять. Трудно уважать того, кто не уважает себя сам и путает это понятие с гербовой спесью.

Боги, храните Британию!

Р.S. Если ты подыщешь какую-нибудь приличную девушку — так и быть, согласен на все!».

Мальчик мой…

Ах, сын ее уже совсем не мальчик! И где была она, когда он был ребенком?.. Да, ему пора иметь своих… — иногда Моргиан позволяла себе мечтать.

«Прости, что мои слова ты могла принять как упрек! Я выразился, быть может излишне резко, но зато верно. Я не монах, и целибат не для меня, но — романическая страсть еще не загоралась в моем сердце. И вряд ли я на то способен.

Во всем остальном — если ты имеешь в виду какую-то конкретную девушку — готов с ней познакомиться. Если и она готова к тому, что будет видеть меня дней десять в году, а остальное время — в крайнем случае, спящим!

Мне кажется, я скоро сойду с ума. Наш король не хочет замечать, что его победы не уничтожили саксов. Они давно не нападали, но никуда не исчезли. Саксы по-прежнему возделывают свои поля, любят своих женщин и плодят детей, которые тоже возьмут в руки оружие. И от этого уже никуда не деться!».

Он привык обсуждать с ней все, что интересовало либо беспокоило его. И Моргиас была необыкновенно горда тем, что ее сын вырос достойным человеком, искренне заботящимся о своей стране. Пророчество? Какая чушь! Она была уверена, что никто и не помнит о нем…

«Такое впечатление, что рыцари Каэр Меллота утратили рассудок. Артур и вовсе не от мира сего! Он твердит о рыцарской чести и доблести, чистоте помыслов, святых обетах и прочей ерунде… Но даже зависть берет от той преданности, с которой за ним следуют рыцари Круглого стола! В последнее время при дворе особенной популярностью пользуются волшебные истории, вроде Святого Грааля (я уже писал тебе об этой идее).

При всем этом сумасшествии Артур собирается воевать за проливом. Если бы речь шла о лошадях, я бы сказал, что они застоялись в седлах — прославленные рыцари изничтожают друг друга в нелепых стычках.

Гахерис погиб — они опять неудачно столкнулись с Ланселотом. Я даже начинаю испытывать к нему признательность за решение моих проблем.

Для Артура же все это слишком серьезно. Серьезнее, чем его страна. Хоть он и король, но саксы, похоже, теперь не достойны его внимания, поскольку они не благородные рыцари! Между тем, мне сообщают, что стоит ему только отплыть, как они попробуют напасть…».

Она была нужна ему! — улыбалась Моргиан, — Она могла помочь, и он просил ее помочь! Она была его глазами, ушами и устами в Корнуолле, и уже мало кто вспоминал, что фея Моргана вообще-то сослана сюда королем в наказание.

«Все здравомыслящие люди прекрасно понимают, что избавиться от саксов можно только одним способом — вырезав всех, вплоть до грудных младенцев, сжечь их дома и засыпать поля солью. Так что очевидно, что нам как-то придется существовать вместе! Это понятно всем, кроме Артура и его рыцарей. А ведь мне почти удалось договориться…

Придется начинать все с начала. Мама, я буду продолжать настаивать на заключении договора с закреплением границ. В конце концов, саксы не так страшны, как сами себя раскрашивают!»

И все же было что-то, что беспокоило ее все больше и больше. Она чувствовала опасность, надвигающуюся словно грозовое облако. И не могла понять, откуда же исходит угроза.

Когда пришла весть о том, что Артур пал, Моргиан испытала лишь облегчение, — неистовое ошеломляющее облегчение — Мерлин ошибался! И злобу: на самого мага — за то, что пришлось вынести Мордрету из-за этих неосторожных слов, и на всех остальных — за то, что всегда продолжали подозревать его.