Тот усмехнулся, уже невидный в темноте, спустившейся на деревню внезапно и сразу, почти без сумерек.

— Пеликан — птичка вольная, теплолюбивая, она и осенью весну чует. Видал у Брема: нос у него какой? А у меня не меньше… — Протянул из темноты лапищу, похлопал по плечу, Игорь аж качнулся. — Все будет, как ты хочешь, Игорек. А иначе сказать: как надо. Не все же орлам летать, ехали бояре, надо и пеликанам место уступить. Ну, бывай! Профессору — мои наилучшие…

— Погоди, — почти крикнул Игорь. — А ты-то сам появишься или как?..

И услыхал — уже вроде издалека:

— Куда ж ты теперь без меня…

Ощущение — будто Пеликан и вправду летает: только рядом стоял и уже исчез вдали, растаял, «как сон, как утренний туман». Или в данном случае вечерний туман. Так точнее будет.

Однако ночь наступила. Пришла пора возвращаться в Москву, в Сокольники, домой. Того и гляди, отец с матерью пропавшего сына хватятся.

Что говорит учебник «История СССР» о событиях гражданской войны в восемнадцатом году? Стыдно — до чего мало и второпях. Так, общие факты почти без комментариев. В специальных научных исследованиях, естественно; посолиднее. Но тоже не беллетристика. Ни Ключевский, ни Соловьев, ни тем более Костомаров до этих времен не дошли. А жаль: они умели интересно писать.

Факты, факты, факты…

Хороший историк находит их, суммирует, препарирует, и конечный анализ его точен и непреложен. Хороших историков учат, к примеру, на истфаке в МГУ. А кто, скажите, проанализирует психологию людей, ну, хотя бы тех, кто сражался в гражданскую? Хотя бы того комиссара, которого казнили в Ивановке?

Психология — дело литературы, а литература, увы, не столь точна, как история. С другой стороны — сказано: над вымыслом слезами обольюсь. А впору над правдой слезами облиться, правда иногда куда страшнее вымысла…

Нет, хороший историк все-таки должен быть и психологом, считал Игорь, ибо факты фактами, но за каждым из них — люди. Говоря высокопарно — творцы факта. Каковы люди — таковы и факты, такова История.

Вот о чем поговорить бы с Пеликаном, который, к слову, тоже какую-то свою Историю делает, шебаршится, а она, его История, сама собой в большую вольется, в Историю гражданской войны, в Историю великого времени, о котором в учебнике сорок скучных страниц. И все.

Сегодня на уроке потешил одноклассников. Поднял Руку.

— Что случилось, Бородин?

— Алевтина Ивановна, как вы к учебнику истории относитесь?

Явно не поняла вопроса, но на всякий случай отшутилась:

— С уважением, Игорь. А ты?

— Хорошо, что у нас на уроках интересно. А ведь учи мы ваш предмет по учебнику, ничего, кроме тоски, не возникнет: железобетонно написано, ни одного живого слова…

Игорь стоял у стола, Алевтина гуляла около доски, а класс с интересом ловил: что же она ответит? А Алевтина умница, иного Игорь от нее и не ждал: не стала спорить, согласилась с очевидным.

— Верно, скучноват учебник. Да и скороговорки там много. Но кто из вас на истфак пойдет, поднимите руки?.. Ага, один Бородин, простите за рифму. Один человек из класса — для меня уже приятно, теперь в историки мало кто идет, теперь в физики стремятся. Или в лирики. Однако тебе, Игорь, слабый учебник не помешал заинтересоваться историей? Нет. Как не помог он в том остальным. Значит, не в учебнике дело. Учебник, мил друг, нужен для того, чтобы пролистать его дома, вспомнить о том, о чем педагог на уроке говорил, цифры и факты в памяти освежить. И не больше. Правда, это я по бедности так считаю. Хотелось бы, конечно, чтоб учебник истории читался как иной детектив…

Убедительно. Но Игорь не сдавался.

— Факты фактам рознь, Алевтина Ивановна. О гражданской войне с гулькин нос написано, а уж до чего бесстрастно! О таком времени надо поэмы слагать…

Улыбнулась.

— Они сложены. И не одна. Сам знаешь. А это, повторяю, учебник… Ты что, гражданской войной стал интересоваться? А как же Смутное время, самозванцы, бояре?

— Что, и передумать нельзя?.. — туманно объяснил Игорь и сел, чувствуя, что Алевтина оказалась сильнее в полемике. Да и права она, конечно: учебник — это справочное пособие, а лирику в справочник не запихнешь. Или психологию.

Пащенко после уроков умчался на тренировку, новые высоты одолевать. Наталья подошла к Игорю, спросила:

— Тебе Настин телефон дать? — Спросила с обидой: мол, почему приходится навязывать, почему сам не поинтересовался?

А не поинтересовался, потому что не готов был. Шесть уроков отсидел, морально готовился. Это вам не шутка — подойти к однокласснице и, по сути, признаться, что ее подруга тебе небезразлична. Так что Наталья, сама того не подозревая, выручила Игоря.

— Дай, пожалуй… — этак небрежно, взгляд из-под опущенных ресниц сверху вниз, хотя с Натальей это плохо получается — сверху вниз.