По-прежнему находившуюся без сознания Егорову доставили в лагерь около польского города Радом. И уже в который раз удача была на ее стороне. Летчицу положили в барак, где находилась санинструктор Юлия Кращенко, попавшая в плен в ходе боев на магнушевском плацдарме, который и должны были помочь оборонять штурмовики 805-го ШАП. Она не только взяла на себя заботы о тяжелораненой, но и спрятала ее награды и партбилет в обгоревших сапогах, которые оставались на ногах Анны.

Осенью 44-го года пленных, в числе которых были Егорова, лежавшая на носилках, и Кращенко, перевезли по железной дороге в лагерь в Зоннебурге. И снова счастливое стечение обстоятельств – среди прочих в том лагере содержались и два замечательных врача, которым администрация позволяла лечить раненых и больных. Это были военный врач 2-го ранга Георгий Федорович Синяков, попавший в плен еще в августе 1941 г. под Киевом, и профессор Белградского университета Павле Трпинац. Их пациентами в своем большинстве становились летчики и танкисты, попадавшие в плен с тяжелыми травмами и ожогами. Благодаря усилиям врачей Егорова постепенно пошла на поправку и даже смогла самостоятельно подниматься на ноги.

Получив справку о прохождении проверки, она отправилась в штаб 16-й воздушной армии. Там ее и нашел замполит 805-го ШАП майор Д. П. Швидкий, который немедленно отправился за ней, едва стало известно о ее «воскрешении». Он доставил Егорову на машине непосредственно к командиру 197-й ШАД полковнику Тимофееву, который, как затем оказалось, давно был влюблен в нее. По его настоянию Анна была помещена на лечение в армейский госпиталь, а вскоре ее переправили в Москву уже в Центральный госпиталь ВВС.

После завершения лечения Егорова прошла медкомиссию, чье заключение оказалось для нее неутешительным. Вердикт врачей был окончательным и бесповоротным – к летной службе негодна. Война подходила к концу, и Анна уволилась из авиации. Она осталась в столице и вернулась на работу в Метрострой. В июне 1945 г. на Парад Победы приехал полковник Тимофеев. Он разыскал Анну и предложил ей выйти за него замуж. Она согласилась, и отныне ее фамилия была Тимофеева. Прошли годы, у нее родились два сына.

Тем временем ее прежние сослуживцы – бывший замполит 805-го ШАП Швидкий и бывший начальник политотдела 230-й ШАД Тупанов – разыскивали «потерявшееся» ходатайство о присвоении старшему лейтенанту Егоровой звания Героя Советского Союза. Они писали во многие инстанции, включая Президиум Верховного Совета СССР. Благодаря их стараниям, а также появившимся журнальным и газетным статьям о судьбе летчицы, дело сдвинулось.

6 мая 1965 г., как было принято тогда говорить, награда нашла своего героя. В Указе говорилось, что звание Героя Советского Союза присвоено Анне Тимофеевой (Егоровой) «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронтах борьбы с немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны и проявленные при этом отвагу и геройство».

Ей тогда шел 48-й год, и она стала второй, после Тамары Константиновой, и последней летчицей штурмовой авиации, получившей «Золотую Звезду». В последующие годы, вплоть до своего выхода на пенсию, она работала в Метрострое, в который пришла когда-то совсем юной девушкой.

Прошло почти двенадцать лет после награждения Гридинского и Тимофеевой, и 7 апреля 1978 г. звание Героя получил еще один летчик-штурмовик – Иван Иванович Пстыго. К тому времени он имел звание маршала авиации и занимал пост начальника Центральной инспекции безопасности полетов Вооруженных Сил СССР. Таким образом, формально он стал самым высокопоставленным среди всех штурмовиков-Героев.

Правда, надо заметить, что это звание было присвоено ему не только за отличия в ходе Великой Отечественной войне, а, так сказать, по совокупности. В Указе говорилось «за личное мужество и отвагу, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны, большой вклад в подготовку и повышение боевой готовности войск в послевоенный период, освоение сложной боевой техники». Кроме того, прослеживается и явная связь награждения с 60-летним юбилеем маршала авиации, отмечавшимся 10 апреля того самого 78-го года.

Лейтенант Пстыго встретил начало войны в должности командира звена 211-го БАП. Полк был оснащен легкими бомбардировщиками Су-2 и базировался на аэродроме около украинского города Котовск. Уже вечером 22 июня 1941 г. восемь самолетов, один из которых пилотировал Пстыго, атаковали переправы через реку Прут, наведенные около молдавского местечка Липканы. В последующие дни «восьмерки» бомбардировщиков наносили удары по скоплениям немецких войск в районе местечка Скулени, при этом их точность оставляла желать много лучшего.

В ночь на 21 июля 211-й БАП получил приказ уничтожить очередную переправу, на этот раз уже через Днестр, между городами Ямполь и Сороки. В воздух поднялись восемнадцать Су-2, которых над целью встретил плотный огонь немецких зениток. Пстыго затем вспоминал: «Все небо от разрывов было в бесформенных чернильных кляксах. Сколько самолетов сбили над целью – не знаю. Может быть, половину». Затем уцелевшие «сушки» атаковали еще и истребители Bf-109F. В итоге обратно на аэродром вернулись только два самолета, один из которых принадлежал лейтенанту Пстыго.