Правда, слова «Виктора Суворова»: «не могли разные авторы тысяч писем из России сговориться с разными авторами тысяч писем из Германии», – как будто звучат убедительно. Но хочется задать вопрос – а разве обязательно сговариваться? Не сговаривались ведь все разрушители Советского Союза, но как быстро объединились и, словно воронье, слетелись, чтобы растащить добычу и извлечь пользу лично для себя, позабыв про всех, которых в обществе большинство, но которые не [207] имеют доступа к СМИ, не имеют в своих руках миллионов.

Стоит вспомнить, как немногим ранее, когда был еще Советский Союз, подобные писатели и партийные историки вроде Волкогонова, обвиняли того же Сталина в том, что он не был готов к войне, что заранее не мобилизовал армию, не подтянул к западным границам людские резервы, технику, запасные части. И как все изменилось с развалом Советского Союза. Теперь они же пишут об обратном: как плохо «подвезли сапоги, запчасти» и другие ресурсы и не воспользовались ими потому, что захватили немцы.

Стараясь быть оригинальным хоть в чем-то, Резун «измеряет полученные письма кубометрами». Но что в этих «кубометрах»? Конечно, немцы – не мы, они не напишут, как оккупировали страну за страной, как подтянулись вплотную к нашим границам, а также и о том, что в первые дни войны кто-то из них был одет в форму Красной Армии и направлен в наши тылы для разведки, с целью диверсий, дезорганизации отступления наших войск, дезинформации и т. п.

Правда, и наши «фронтовики, прожив долгую трудную жизнь, стали писать мне, вдруг на склоне лет открывая душу, рассказывать то, что не рассказывали никому, потому что рассказывать было нельзя. Большая часть писем уже не от самих фронтовиков, а от их потомков – детей и внуков. И все сокровенное: «мой отец в кругу своих рассказывал…» – пишет «аквариумист».

Однако в качестве примера приводит почему-то «письмо из Аргентины (?!), которому посвящена [208] почти половина «предисловия» книги «День-М». Автор Кадыгров Николай Иванович. Перед войной он – старший лейтенант на призывном пункте в Минске». Именно он якобы и поведал автору о пакетах с пометкой: «Вскрыть в день-М».

Для грамотного в военном отношении человека, объективно оценивающего складывавшуюся тогда обстановку, ничего странного в том, что такие пакеты поступали на призывные пункты, нет. «День-М» – означал начало мобилизации личного состава и необходимых для нужд войны средств из промышленности и сельского хозяйства. То, на основании чего «аквариумист» обвинил Сталина в подготовке к нападению на Германию, называется коротко и просто – мобилизационной работой (планом). Они (эти планы) всегда были, есть и, надеюсь, пока будут во всех странах.

Вот если бы Резун привел хотя бы один документ, а их сотни, немецкого командования или гитлеровского руководства о сосредоточении, развертывании войск и занятии ими исходного положения для наступления с целью расширения «жизненного пространства» и порабощения русского, белорусского, украинского и других народов. Только развернутая картина подлинных событий может спасти бедную голову читателя от такого удара! Тем не менее общеизвестные элементарные факты начисто отбрасываются. Зато есть горы сапог, тысячи плакатов и заранее написанная песня «Священная война».

Интересно, что именно в Аргентину в 1945 году сбежали многие нацистские преступники и их недобитые прихвостни из числа полицаев и обслуги лагерей смерти. Ватикан при помощи католических ксендзов проложил им т. н. «крысиную тропу» за океан, по которой туда сбежали, например, такие палачи, как Грейзер, Франк и Эйхман. [209]

Резун почему-то не цитирует больше ни одного из авторов «писем» помимо «аргентинца Кадыгрова». В целом все это напоминает пародию на одного известного в свое время «экстрасенса», кстати, появившегося на советских экранах практически одновременно с появлением в печати резуновских книжек. Пародист Хазанов, изображая своего героя, говорит примерно следующее: «Я получил три мешка писем. Я на них сижу». И тут же цитирует одно из них: «Доктор, после вашего сеанса у меня сросся шов… на брюках».

Еще целый ряд «доказательств» того, что Сталин готовил нападение на Германию, Резун видит в том, что:

– на сборном пункте хранился плакат «Родина-мать зовет»;

– песня «Священная война» якобы написана заранее (оцените «наступательность» слов «Не смеют крылья черные над Родиной летать, поля ее просторные не смеет враг топтать»…);

– писатели проходили военные сборы и им были присвоены воинские звания и подготовлены предписания (как будто присвоение Симонову звания интенданта 2-го ранга угрожало Германии).

«И не только композиторы и поэты к «освободительной» войне готовились, – пишет Резун, – но и врачи, учителя, певцы, танцоры, акробаты, фокусники», добавим от себя – и будущие «эквилибристы», подобно лже-Суворову. «Поразительно, – восклицает он – но официальная пресса открыто говорит о том же».

Отбросив фокусников, акробатов и «аквариумистов», остановимся на писателях. [210]

«Вот свидетельство Константина Симонова в газете «Красная звезда» от 7 ноября 1992 года, – указывает Резун, – Симонов – любимец Сталина, Хрущева, Брежнева, герой, кавалер восьми орденов, лауреат шести сталинских премий, во времена Сталина – кандидат в члены ЦК ВКП(б). Он свидетельствует, что летом 1940 года собрали гражданских писателей и начали готовить к войне. Сам Константин Симонов был во взводе поэтов! Роты писателей (!). Год готовили, а 15 июня 1941 года присвоили воинские звания. Симонову – интендант 2 ранга, что соответствовало подполковнику».Так написано Резуном.