И она обернулась к своему смертельнейшему врагу уже в более умиротворенном состоянии, готовая даже предпринять в ответ какой-либо дипломатический маневр со своей стороны.

– Мне непонятно, – вежливо сказала она, – каким это образом мои действия могут повлиять на действия моего мужа? Я в Булони, под арестом, и, возможно, что он даже ничего еще об этом не знает. Так что…

– Сэр Перси Блейкни в любой момент может оказаться в Булони, – спокойно парировал Шовелен. – Ибо, если конечно же я не ошибаюсь, для этого неподражаемого законодателя мод нет сейчас на земле более привлекательного места, чем этот скромный городок Франции… Разве он не принял в свои объятия леди Блейкни?.. Так что я уверяю вас, ваша честь, что с того самого, момента, как только сэр Перси ступит на этот берег, пара сотен глаз проследит за тем, чтобы ему не захотелось покинуть его.

– Будь их даже две тысячи пар, сэр, – не выдержала Маргарита. – Они не смогут помешать ему идти туда, куда он захочет.

– О, милая леди, – с улыбкой поддел он. – Вы приписываете сэру Перси Блейкни способности, которые, по весьма распространенному мнению, принадлежат таинственному герою Сапожку Принцессы?

– Оставьте ваши уловки, господин Шовелен, – возразила она, впав в его саркастический тон. – Нам с вами это фехтование ни к чему… Зачем вы ездили в Англию? Неужели ради фарса, который вы разыграли у меня в доме при помощи девицы Кондей? Ради этой дуэли, благодаря которой вы надеялись заманить во Францию сэра Перси Блейкни?

– И его очаровательную жену, – добавил он, отвешивая ироничный поклон.

Она прикусила губу и промолчала.

– И что, разве я напрасно старался? – продолжал он все так же учтиво. – И у меня на самом деле нет надежды увидеть нашим гостем неуловимого Сапожка?.. Вот видите, я тоже опустил свою шпагу… И в самом деле, зачем нам фехтование, как вы выразились. Ваша честь теперь здесь, вот-вот и сэр Перси появится в Булони, чтобы забрать вас. Однако поверьте мне, дорогая леди, что на этот раз от него потребуется нечто большее, чем вся изобретательность и отвага Сапожка Принцессы, если он вновь захочет вернуться в Англию… Если только не…

– Что, если не?..

У Маргариты перехватило дыхание. Ей показалось, что на мгновение замерла вся вселенная, ожидая продолжения его слов.

Что может последовать за этим «если не…»? Будет ли это наиболее ужасное из всех предлагавшихся им до сих пор «или-или»? Она прекрасно знала, что Шовелен был величайший мастер приставлять нож к горлу своей жертвы и ждать, с наслаждением наблюдая ее дрожь от жестокого и безжалостного «если не…». Но она вновь совершенно успокоилась, поскольку ее решение было уже принято. И это было действительно так, потому что во время все той же мучительной передышки у нее на этот счет не было и тени сомнения, она готова была заплатить любую цену за безопасность своего мужа. В конце концов, едва лишь он выскажет условия, как сам собой встанет вопрос ее собственной жизни и смерти.

И с присущим ей безрассудством она даже не собиралась задумываться об этом. По соображениям Шовелена, ее смерть могла привести к окончательному уничтожению Сапожка Принцессы, на самом же деле это могло произойти только в результате его смерти, а никак не ее.

Даже теперь, когда она смотрела на него пламенным взглядом, с твердо сжатыми губами, дабы не позволить крику отчаяния слететь с них, он, словно улитка, чуть высунувшая свои рожки, но еще не готовая столкнуться лицом к лицу с противником, опять вернулся под излюбленное укрытие беспечной вежливости. В его тоне вновь не ощущалось ни малейшей серьезности, можно было подумать, что он обсуждает темы моды со светской дамой в парижском салоне.

– Ну, – ласково продолжал он. – Ваша честь слишком серьезно воспринимает мои слова. Вы так повторили мое невинное «если не…», что можно подумать, будто я приставил нож к вашей изящной шейке. Я ведь не сказал ничего такого, что могло бы так сильно вас взволновать. Или я не говорил вам, что я ваш друг? Позвольте мне попробовать доказать вам это.

– Вам это будет не просто сделать, месье, – сухо ответила Маргарита.

– О, трудности вашему покорному слуге всегда доставляли лишь удовольствие. Так вы позволите?

– Разумеется.

– Ну что же, тогда обратимся к истокам деликатного дела. Насколько я понимаю, ваша честь сейчас сильно возбуждена моим желанием смерти – не помню, чтобы я говорил об этом, – одного английского джентльмена, к которому на самом деле, поверьте, я питаю величайшее уважение. Или это не так, по-вашему?

– Что не так? – тупо переспросила она, поскольку еще не успела понять, к чему он клонит. – Не понимаю вас.

– Вы считаете, что в данный момент я прилагаю все усилия для того, чтобы отправить на гильотину Сапожка Принцессы? Не так ли?

– Да, так.

– Для умной женщины невозможно ошибаться более сильно. Ваша честь может мне совершенно поверить, что гильотина есть самое последнее из всего существующего на земле, куда бы я хотел направить таинственную неуловимую личность.

– Вы хотите одурачить меня, господин Шовелен? Если да, то чего ради? Зачем вы мне лжете?

– Клянусь честью, это правда. Смерть сэра Перси Блейкни, я могу его называть так или как угодно иначе, совершенно перечеркнет все мои намерения.

– Какие намерения? Вы должны меня извинить, господин Шовелен, – добавила она нетерпеливо с коротким вздохом. – Честно говоря, мне несколько стыдно, что за последние дни так притупилась острота моего ума. Поэтому, прошу вас, пожалуйста, добавьте к вашим многословным уверениям в дружбе несколько ясных и конкретных слов. В частности, по поводу того, с какой целью вы заманили во Францию моего мужа.