В Древнем Китае, где рано сложился религиозно-этический культ государя и государственности, а человек, как таковой, был низведен до винтика, астрологи уже во втором тысячелетии до н. э. распределили влияние различных созвездий между провинциями Срединной империи. Разве это не абстракция в самом чистом, можно даже сказать, бюрократическом виде? Не случайно и в Индии, где великолепно знали анатомию и с незапамятных времен создали столь мощную систему тренировки, как йога, упорно членили скелет на 360 отдельных костей. По одной на каждый градус. Возможно ли более наглядное Доказательство присущего магическому мышлению пренебрежения реальностью? Мистические соответствия, эта поражающая воображение «премудрость», были однажды вознесены над очевидностью, да так и остались висеть в пустоте, не имея никаких опор.

Астрология, являя собой сердцевину магической ойкумены, не составляет, разумеется, исключения. Чтобы убедиться в том, достаточно «поверить» ее если не алгеброй, то астрономией. Известно, например, что из-за постепенного смещения земной оси точки равноденствия основательно переместились к западу по сравнению с далекой полулегендарной эпохой, когда сложились правила составления гороскопов. Вид современного неба отличен от халдейского. Если, скажем, в описываемый евангелистами период точка весеннего равноденствия приходилась на знак Овена, то ныне она попадает в созвездие Рыб, хотя астрологи, в том числе и работающие с ЭВМ, делают вид, будто ничего не случилось. А ведь дело касается не какого-то там пустяка, но стержня, на который, как шашлык на шампуре, нанизаны колдовские радения, теософские мудрствования, религиозный символизм и в первую очередь гороскопные выкладки. Это

с одной стороны, а с другой — современные звездочеты не только пользуются квантовыми хронометрами и новейшей широтной сеткой, но и пытаются вносить поправки на влияние таких неизвестных халдеям планет, как Уран, Нептун и Плутон.

Так в «Астрологии» Джефа Мэйо, предназначенной для «серьезного изучения» гороскопной науки, древние чертежи планетных сфер и зодиака дополнены этими открытыми в новейшее время мирами. Есть они и в специальных таблицах, где магические соотношения мирно соседствуют с точнейшими астрономическими данными по части восхождения и «симпатии» планет. Этот обман или даже самообман, изначально присущий магии, лишь вынужденная для нее точка опоры. При всем желании следовать за наукой, на чем спекулируют легионы имеющих ученые степени обскурантов, мистическая система не может отказаться от основополагающих принципов подобия, иначе она потеряет себя самое, растает как утренний туман. Иное дело, что жажда идти в ногу с веком постоянно толкает то одних, то других адептов на компромиссы и всяческую модернизацию. Не смея затронуть основу, которая, повторяю, остается неизменной, они громоздят химерические конструкции. Эти больные порождения противоестественного союза науки и мистики, либо тут же разваливаются, либо бережно канонизируются последующими поколениями оккультистов, отчего лишь разбухает аморфный, неуловимо меняющий очертания монстр. Я знал людей — американцев и европейцев, — которые отказывались иметь дело с астрологами, «признающими» существование трех дальних планет Солнечной системы. Откровенно говоря, мне импонирует такая последовательность. Если уж верить в халдейскую премудрость, то пусть все будет по-настоящему: семь подвижных светил, лунный календарь и уж конечно плоская земля.

Отдадим же и мы необходимую дань древним верованиям, чтобы проследить непрерывную связь времен — от жрецов Аккада до киберастрологов современного Запада. И чисто внешне, и в своем сТруктурном построении астрологические диаграммы различных цивилизаций удивительно схожи. Достаточно сопоставить между собой космические диски китайцев и ацтеков, тибетскую мандалу и календарь майя, чтобы уяснить пронизывающую их общую идею цикличности.

В книге мистика и теоретика розенкрейцерства Роберта Флуда (1574–1637) «История-двух миров», опубликованной в 1617 году, есть примечательный чертеж, на котором концентрическими планетными орбитами показана связь макрокосма и микрокосма, пролегающая через человеческое сердце, приравненное к Солнцу. Здесь явственно ощущается тот же космический символизм, который проявлялся у ацтеков и друидов в кровавых жертвоприношениях, когда на алтарь солярного бога бросались еще трепещущие человеческие сердца. Так же внутренне близки друг другу индуистские тантрические фигуры и сферы астрологических соответствий планет с головой и руками человека, выполненные Джероламо Кардано. Посвященные «небесной медицине» французские и немецкие инкунабулы XV века, знаменитый «Салернс-кий кодекс здоровья» и китайские руководства по акупунктуре (иглоукалыванию) — всех их одухотворяет могучая уверенность в неразрывном космическом подобии человека.

Непреходящая и вечно изменчивая маниакальная идея магии!

Можно спорить о том, откуда почерпнули греки, затем арабы, а с ними вся средневековая Европа космогонические символы Востока, и в частности привычный нам зодиак: из Вавилона или через посредство египтян. Покойный академик М. А. Коро-стовцев, даривший меня своей дружбой, был уверен в последнем. Вообще, когда речь заходила о «мощнейшем», по его выражению, явлении, каким несомненно была древнеегипетская религия, Михаил Александрович проявлял удивительную страстность, одухотворявшую даже сугубо академические описания математических папирусов, которые он столь успешно расшифровал.

О его концепции преемственности египетской философии греками с исчерпывающей полнотой можно судить хотя бы по монографии «Религия Древнего Египта»: «Возьмем аспект чисто космогонический, отвлечемся от теогонии. В космогонии участвуют природные субстанции: вода (Нун), земля (Геб), небо (Нут), воздух (Шу), солнце (Атум, Ра и др.), тьма (Кук и Каукет в Гермополе) — или абстрактные начала: бесконечность (Хух и Хаухет), невидимое (Амон и Ама-унет) в концепции того же Гер-мополя. Организатор этих элементов, демиург, сам — один из элементов природы; он появляется из водяного хаоса, изначального океана Нуна. Здесь напрашивается параллель с греческой натурфилософией. Фалес из города Милета (конец VII — начало VI в. до н. э.) первым из натурфилософов считал, например, началом всего воду. Учение Фалеса о воде как начале всего сущего перекликается с представлением египтян о первобытном океане Нуне. Плутарх… прямо заявляет, что свое учение Фалес заимствовал ¦у египтян. Независимо от того, соответствует это истине или нет, несомненно одно: греки знали учение египтян об океане Нуне, и, разумеется, задолго до Плутарха. Ибо если бы они этого не знали, Плутарх не мог бы об этом написать».

Блестящий парадокс на грани тривиальности.

Однако я привел его не только ради изящнейшего, почти математически строгого доказательства преемственности древнеегипетских идей, лежащих, кстати сказать, в основе теургии. Дело в том, что европейцы — наследники эллинской науки — вкладывают в понятие стихии греческое, натурфилософское содержание, тогда как для египтян это были живые боги, коими они и остались под эллинскими именами в колдовских мистериях. Согласно теургической концепции, соответствующий, например, Хроносу свинец — это не только конкретный металл, но и сам состарившийся бог Хронос, которого следовало, как учили алхимики, «исцелить», превратив в золото, вернуть ему с помощью «философского камня» вечную молодость. В изумрудном кристалле, голубке, в медном кольце и пахучей вербене древние оккультисты видели и реальные вещи, и символ божества, и само божество — прекраснейшую Афродиту — Венеру, которой Парис вручил свое роковое яблоко. К сожалению, видимо, из-за узости исторической перспективы и бездумного следования привычным образцам авторы современных оккультных исследований упускают именно этот аспект теургии, сокровенный, существенный.

«Греки не скопировали египетские воззрения, — признает Коростовцев, — а взяли из них то, что можно было положить в основу натурфилософских учений. Разумеется, это предполагало уровень мышления более высокий, нежели религиозно-мифологический». Уровень мышления — это точка отсчета. Собственно, магия потому и осталась висеть в пустоте, что подобный скачок мог разрушить всю ее предельно запутанную архитектонику. Как всякая вера, она апеллировала не к мышлению, а к первобытным инстинктам. Поэтому не столь важно, откуда греки заимствовали двенадцатичленный зодиак — из Двуречья или же нильской дельты. Религиозно-мифологический уровень обеих культур был практически одинаков. Великий Пифагор, впрочем, согласно распространенной молве, 12 лет (12!) провел в Вавилоне и вполне мог получить астрологические знания, с нумерологическими ВЬ1Кладками заодно, прямо из рук тамошних жрецов. И «отец истории» Геродот ясно указывает на то, что эллины научились астрологическим гаданиям у халдеев. Достаточно сказать, что вавилонский жрец Берос пользовался таким почетом в Афинах, что ему поставили памятник. Вавилонская магия не стала чужеродным поветрием в Греции. Местным зкрецам, которые еще задолго до Геродота отождествляли Зевса с Бэлом — Мардуком, а Афродиту — с Иштар, тем более легко было принять халдейское звездочетство.