Я поднялся.

– Ты куда? – раздался над ухом голос Мурабаяси.

Обогнув стол, я замер перед девушкой. Взглянул на ее черную бейсболку. Вышитый золотом козырек отбрасывал тень на ее лицо. Словно почувствовав что-то, она подняла глаза. Наши взгляды встретились.

– Не могли бы вы снять головной убор?

Гордо вскинув подбородок, она смерила меня взглядом. Снова улыбнулась и, ни слова не говоря, сдернула бейсболку. Тряхнула головой, волосы рассыпались по плечам. Когда она снова посмотрела на меня, взгляд ее словно светился изнутри.

Наконец я смог выдохнуть. Вблизи она выглядела гораздо моложе. Наверное, все дело в макияже. Сейчас я не дал бы ей больше двадцати. Она и вправду очень напоминала Эйко в том же возрасте. И все же была другой. Неуловимо другой. Как если бы одну и ту же модель в разное время и в разной манере написали два художника: один – маслом, а другой – акварелью. Настолько они были похожи и настолько же отличались. В глазах Эйко плескался тот же диковатый свет, но более спокойный и старомодный.

– Простите, – выдавил я.

Я повернулся, чтобы уйти, но услышал за спиной:

– Эй, ты, кажется, попросил меня снять бейсболку и даже не объяснил зачем. А теперь надеешься отделаться каким-то «простите»?

Прозрачный голос. Очень родной.

Даже голос был похож. Интересно, черты лица влияют на тембр голоса? Между ними, пожалуй, было лишь одно большое различие. В Эйко не было той силы, что была в этой девушке. Обернувшись, я не смог удержаться от смеха.

– Что смешного?

– Ничего, – ответил я, – уж очень вы похожи на одну мою знакомую. Очень похожи. Вот мне и захотелось убедиться. А смеюсь я оттого, что обознаться было просто нелепо. Искренне прошу прощения. Извините!

Некоторое время она молча смотрела на меня, потом произнесла:

– Вы Акияма. Арт-директор Акияма.

Я взглянул на нее:

– Бывший арт-директор. Мы где-то встречались?

Она покачала головой:

– Нет. Просто меня несколько раз принимали за Эйко Акияму. Или Хатаму.

– Так звали мою покойную жену. Хатама – ее девичья фамилия.

– Неужели так похожа?

Я кивнул.

– Вот как? – сказала она. – Кажется, ваша жена несколько лет назад покончила с собой?

Я не отрываясь смотрел на нее. Не знаю, как долго это длилось. Вновь послышался треск лопающейся скорлупы.

Наконец я тихо спросил:

– Кто вам сказал?

– Те же, кто говорил, что мы похожи как две капли воды.

– Те? Во множественном числе? Выходит, у вас широкий круг общения?

Она опять улыбнулась:

– Вероятно, как и у вашей жены.

– Эй, ты, – подал голос молчавший до сих пор старик, – может, хватит приставать к людям?

Я повернулся к нему. Надо же, я сразу и не заметил, какие не по возрасту яркие у него глаза. Сверкают, словно начищенная сталь.

В этот момент раздался голос Мурабаяси:

– Прошу простить грубость моего спутника и в знак извинения принять от нас все эти фишки. – Он указал на стол, за которым мы недавно играли. – Жетонов там в общей сложности больше чем на двадцать миллионов. Таким образом, ваша комиссия за полдня составила триста процентов. Грех жаловаться.

– Комиссия… – Старик посмотрел на другой конец стола, затем снова перевел взгляд на стоявшего рядом Мурабаяси. – Ту сумму я тебе заплатил официально. Слово «комиссия» здесь неуместно. Однако я, пожалуй, мог бы счесть это компенсацией за испорченный отдых. С деньгами сегодня туго.

Взгляды всех присутствующих за столом были устремлены в нашу сторону. Даже крупье вытаращился на нас.

Мурабаяси подозвал молодого служащего:

– Передайте дедуле все наши фишки.

Девушка, не обращая на происходящее никакого внимания, продолжала смотреть на меня, а я на нее. Наконец она промолвила:

– Я наблюдала – ты угадал тринадцать раз подряд. Знаешь какой-нибудь секрет?

– Не знаю я никакого секрета. Просто это моя работа.

– Работа?

Я кивнул:

– Да. Играть в азартные игры, заранее зная результат, – моя работа.

– Ты заранее знаешь результат?

– Иногда.

– Надо же, какие практичные способности.

– Я не думал о практической стороне.

– Вот как? Тогда, может, их лучше назвать феноменальными способностями?

– Не стоит преувеличивать.

Мурабаяси и старик все еще пристально смотрели друг на друга.

Ни к кому конкретно не обращаясь, я произнес:

– Я ухожу.

Поворачиваясь спиной, я боковым зрением поймал ее улыбку. Как же я устал!.. Ее улыбка, готовая вот-вот рассыпаться смехом… Даже в таких мелочах она напоминала Эйко.