Она ненавидела своё тело. Она хотела вся оказаться за этой границей — и смотреть на нас, обычных смертных, как сквозь стекло. Она бы убила себя, если… если бы только знала, что дух её будет жить. И если Карнавал смог это ей дать… — Доктор сжал зубы. Лицо его стало жёстким. — Её не спасти, Матильда. Говорю же, она всегда была мёртвой. Она принадлежит им с самого рождения. Она кукушонок в чужом гнезде, подкидыш эльфов, всё что угодно. Она одна из них, плоть от плоти… вернее, дух от духа. Их, эту нечисть она поджидала, сидя у окна.

Нет! — Матильда очнулась. — Нет! Это неправда, неправда! Шарлотта не такая! И они не такие! — Она всхлипнула, зажала горящие щёки руками и, задыхаясь, вырвалась в ночь, в дождь, в темноту. Туда, где ждал, неизбежный, точно могила, дом Шарлотты, замок Шарлотты, обитель Шарлотты. Её Шарлотты… Чёрной невесты, укрытой фатой из огненно-рыжих волос. Сказавшей «да» без колебаний и шагнувшей во тьму, чтобы возлечь на алом сафьяне с тем, кто сжимает сейчас её пальцы тонкой рукой в перчатке из белого шёлка…

Матильда вошла.

Нина лежала на своей кровати. Она спала. Спала, вольготно раскинувшись, как младенец. Полная и мягкая рука увязла, точно в болоте, в несвежих простынях и удушливых перинах.

Матильда вздохнула, ощущая на лбу капли ртути — холодную испарину.

Нина спит. Конечно, она спит. Уже поздно. Очень поздно…

Она шагнула вперёд — и ноги подогнулись, примерзая к полу. Что-то было в воздухе… что-то, от чего её сердце съёжилось, как загнивший, иссохший плод.

Она не могла смотреть. Не могла отвести глаза.

Нина лежала с улыбкой на лице. Спокойная улыбка, уютно взрыхлившая размякший старческий рот. В углу её рта отпечаталась ямочка — словно вырезанная ножом.

Глаза Нины были полуоткрыты. Они стали белыми, почти прозрачными… Чёрные тусклые зрачки виднелись из-под липких морщинистых век.

А горло…

Горло Нины было разорвано. Вся шея измазана красным. И кровь, чернея и густея на глазах, ещё стекала, капала в белую мякоть подушек.

Она умерла счастливой…

Это сказал голос. Голос за спиной у Матильды. Нежный и вкрадчивый. Ласковый голос, тающий в воздухе. Чей это голос?

Она не вздрогнула. Не обернулась. Она смотрела на собственные руки. Откуда в них этот край простыни? Её пальцы оставляли на ткани серые подтёки.

— Я сделала это ради неё, — продолжал неумолимо голос. Матильда смотрела на жёлтую кожу в рытвине перины. Ей казалось, этот голос — шёлковое лассо, накинутое ей на шею. Всё туже и туже, и коченеют руки…

— Она не смогла бы жить без меня. Так было лучше. Поверь… Матильда.

Она оглянулась.

В дверях стояла Шарлотта.

Стояла? Матильда не знала. Она не видела тела. Только хрупкие плечи, очерченные темнотой. Такая пронзительно белая плоть. Подбородок — наконечник копья, нацеленный вперёд. Суженные серые глаза. Она не могла в них заглянуть. Мягкие губы, бледные, почти до синевы. Как всегда. Шарлотта не красила губы…

Из угла этих губ стекала густая алая струйка.

Тонкие пальцы Шарлотты мяли платок. Она вечно вертела что-то в руках. Тонкие пальцы, похожие на когти. Белый платок с жирными бурыми кляксами.

Она не могла ничего сказать. Она не хотела. И всё же кто-то сказал за неё, — а она ощутила лишь клейкую горечь во рту.

Это не ты. Это не ты, Шарлотта.

Шарлотта сдвинула брови. Её пальцы сжали платок сильнее. Она неторопливо облизнулась.

Нет, это я, Матильда. И я всегда была такой. Всегда. Жаль, что ты не понимаешь. Постарайся понять. Возможно, тебе будет легче.

Она заботливо обтёрла и разомкнула пальцы. Платок слетел, танцуя, на пол, как белое перо. Окровавленное белое перо подстреленной птицы.

Прощай, Матильда.

Шарлотты не стало.

Люди так не уходят. Так исчезают тени.

Матильда поняла что смеётся. Это был безумный смех, и она не могла его остановить. Он точно грыз её изнутри.

Нина лежала прямо перед ней и улыбалась в ответ.

Матильда засмеялась громче, потом заскулила — и сорвалась на какой-то ликующий визг. Вдруг она ощутила, что весь подбородок залит слюной. Как некрасиво. Шарлотте бы это не понравилось. Шарлотта любила только красивое.

Она проползла на коленях по ковру, подняла окровавленный липкий платок и тщательно вытерла губы и подбородок.