Абакумов Игорь
Шрифт:
– У меня уже получилось, – Димка не вычислял, действовал по интуиции. Что ж, тоже метод.
Точка росла, приобретала какие-то очертания, и уже появилось ощущение, что это не она приближается, а друзья-однополчане падают в нее, падают…
Все дальнейшее произошло быстро и неожиданно. Точка резко потухла, превратилась в огромный черный шар, падение на который уже ощущалось на физическом уровне. На темном фоне появилось мерцающее пятно, быстро распавшееся на отдельные очаги белого и желтого света. Слава успел разглядеть освещенные дома, улицы, реку и мосты, когда траектория падения увела его чуть в сторону. Лес под ногами. Трасса. Два несущихся автомобиля. ЗИЛ и двое в кабине… И неприятное ощущение остановки в собственном теле.
Сержанты сидели в кабине застывшего на скорости сто пятьдесят километров в час грузовика и смотрели друг на друга.
– Я знаю, что это…
Димка смотрел вопросительно.
– Ты ж уважаешь фантастику. Вот она тебе, в самом чистом виде. Этот куст – система различных вариантов бытия, их временные линии. Параллельные миры, если хочешь. Ветка с точкой – текущая действительность. Точка – текущий момент в ней.
– А другие ветки?
– Другие, – Слава сделал ударение на этом слове, – и есть…
– А туда…
– Уйти?
– Да.
– Попробуем?
– Спрашиваешь!
Они сделали несколько попыток. Во время падения намечали одну из соседних веток, сосредоточившись, рисовали на ней точку, падали в кабину… Они успевали заметить перед капотом машины густой серый вихрь, но тот мгновенно рассыпался.
– И что это за фигня?
– Ну… пусть будет портал. Только не срабатывает почему-то.
Еще попытка.
– Слухай, Слав, а ведь там, на этих ветках, мы же уже есть, наверно…
Слава, с разгону изготовившийся еще к одному прыжку, резко вернулся к действительности.
– А ты мозг, Димка! Нам надо найти ветку, где нас нет. Ветку, которая отделилась еще до нашего рождения, даже до рождения наших родителей. Тогда есть вероятность, что в восемьдесят восьмом нас не будет, и конфликта можно избежать… А?
– Ну да, подальше прыгнем?
В зеркалах заднего вида по-прежнему маячил жигуленок. После третьей попытки на дальние ветви, вихрь перед капотом оказался светящимся.
– Оно?
– Наверно.
– Выключаем ускорение? – Димка, не дожидаясь ответа, застыл. Решительный мужик.
– Да…
Сорвавшийся с места ЗИЛ влетел в мерцающее кольцо, и оно со свистом захлопнулось позади. Слава глянул в зеркала и изо всех сил нажал на педаль тормоза.
23.57. Понедельник 9 мая 1988 г., г. Ленинград, ул. Вавиловых, 12. Родильный дом N 15.
Весь сегодняшний день Ирина плакала, и слезы не иссякали. Сначала плакала одна, теперь вместе с сыном. Сережка весь горел, она постоянно вытирала с его маленького тельца пот, он плохо ел, начал покашливать и почти не просыпался.
Врачиха заходила еще, самостоятельно делала младенцу уколы и пыталась успокоить молодую мамочку.
Ира, уже в который раз пытаясь прижать младенца к груди, почувствовала, что пеленка в очередной раз промокла, и понесла его к специальному столику, чтобы перепеленать. Развернув пеленку, она заметила на Сережкином животике безобразную красную сыпь…
Следующий день тоже начался со слез.
Глава III
– У тебя сигареты есть?
Слава достал из кармана джинсов пачку "Столичных".
– Держи. Позаимствовал у крепыша. Часовому, все равно, не положено…
Друзья стояли на маленьком пятачке, который освещался фарами урчащей машины, и вглядывались в окружающую темноту. Дорога по-прежнему уходила вперед, только покрытой теперь не асфальтом, а хорошо подогнанными бетонными плитами. И вдоль трассы больше не было фонарей.
Закурили.
– Н-да… Чего-то здесь не так. С другой стороны… – Слава помолчал, – дорога на месте и идет в том же направлении. Как думаешь, есть там впереди аэропорт?
– Будем надеяться, – Димка щелчком отправил окурок за обочину. – До него должно было остаться километров пять, не больше. Поехали?
Слава кивнул, развернулся к кабине, шагнул в темноту и уперся грудью в ствол автомата.
– Оп-па…
– Вот тебе и "опа". Руки вверх! – из темноты шагнул, передергивая затвор, старый щупленький знакомый.
Подтянулся Димка:
– Чего за дела? О! Привет, начальник.
– А ты стой, где стоишь, – настроен бывший разводящий был серьезно. – А то обоих одной очередью срежу.